— Возможно, это сейчас. На данный момент. Но что произойдет еще через несколько недель, когда ты поймешь, что все это лишь… — он сделал неопределенный жест рукой, пытаясь подобрать слово, — лишь интерлюдия? Ведь к тому времени уже будет поздно возвращать твое место в школе, регистрироваться на те летние курсы, которые ты хотела прослушать для докторской. Арендная плата за квартиру заплачена только на два месяца вперед.

Она держала руки сцепленными на коленях, чтобы вдруг не сжать их в кулаки и не заколотить по подлокотникам кресла.

— Это не интерлюдия. Это моя жизнь.

— Вот именно. — Он просиял так, как будто бы трудный ученик только что успешно объяснил ему сложную тему. — А твоя жизнь в Сан-Франциско. Милая, мы с тобой оба знаем, что тебе нужна более интеллектуальная среда, чем можно найти здесь. Тебе нужны твои занятия, твои ученики. А как на счет твоего ежемесячного книжного клуба? Ты же будешь скучать. А уроки, которые ты хотела брать? И в своем письме ты даже не упомянула о работе, которую пишешь.

— Я не упомянула об этом, потому что ничего не пишу. И не собираюсь писать. — Придя в бешенство от того, что ее пальцы начинают дрожать, Роуэн расцепила руки и вскочила с места. — И я не планировала брать никаких уроков. Это делали за меня другие. Так же, как планировали каждый мой шаг. Я не хочу учиться, не хочу учить. Не желаю никакого интеллектуального стимулирования, которое не выберу сама. Именно это я говорила раньше и тебе, и своим родителям. Но вы просто отказываетесь слушать.

Он заморгал, более чем пораженный ее внезапным взрывом.

— Потому что мы заботимся о тебе, Роуэн. Очень заботимся. — Он тоже поднялся, его голос стал мягче. Роуэн очень редко выходила из себя, но когда это все-таки происходило, она возводила стену, которую не могла сокрушить никакая логика. Нужно было лишь переждать.

— Знаю, что заботитесь. — Она устало потерла пальцами глаза. — Поэтому и хочу, чтобы вы услышали, хочу, чтобы поняли, а если понимание для вас недоступно, то просто приняли. Я делаю то, что мне нужно. И, Алан… — Она опустила руки и посмотрела ему прямо в глаза. — Я не вернусь назад.

Его лицо окаменело, глаза похолодели, как это случалось, когда он излагал логичные доводы, а она не соглашалась с ним.

— Я действительно надеялся, что твоя глупость уже кончилась, и ты улетишь сегодня вместе со мной обратно. Теперь я просто найду какой-нибудь отель поблизости, сниму номер на несколько дней и подожду.

— Нет, Алан, ты меня не понял. Я не вернусь в Сан-Франциско. Вообще. Ни сейчас, ни потом.

Вот, наконец, она и сказала это. Показалось, что с сердца свалился огромный груз. Ей было по-прежнему легко, даже когда она прочла раздражение в его глазах.

— Это просто невозможно, Роуэн. Там твой дом, разумеется, ты вернешься.

— Это твой дом, и дом моих родителей. Все это не делает его моим. — Она подошла и взяла его за руку. Ей так хотелось, чтобы он был так же счастлив, как она сама сейчас. — Прошу, попытайся понять. Мне здесь очень нравится. Я чувствую себя так спокойно, как будто нахожусь на своем месте. Я никогда ничего подобного не чувствовала. Я даже нашла работу художником. Рисую для компьютерной игры. Это так весело, Алан. Так интересно. Еще я планирую поискать домик где-нибудь поблизости. Свое собственное место, рядом с морем. Собираюсь посадить сад и научиться готовить по-настоящему…

— Ты с ума сошла? — Алан сильно сжал ее руки, почти до боли. Он не заметил ни капли ее радости, лишь слышал слова, напоминающие бред сумасшедшего. — Компьютерные игры? Садоводство? Ты хоть сама себя слышишь?

— Да, впервые в своей жизни.