Не знаю, откуда тебя тогда перебросили к нам, да и перебросили ненадолго. Но всю ночь ты тогда провел с нами, у костра, песни пел — наши песни, фронтовые, потом Высоцкого и даже Окуджаву. Для нас. И ты тогда стрелял во врагов, а не в своих…

— Какие они свои, эти сучары-ворюги?! — Выкрик Шмеля, резко вздернувшего голову и уставившегося на Дениса горевшими темным огнем глазами, застал врасплох и Турецкого, тоже слушавшего Дениса с опущенными глазами, и самого Грязнова-младшего. Оба они вздрогнули, а охранник, неподвижно стоявший у дверей кабинета, сделал шаг в сторону Шмелева.

Короткой паузы хватило, чтобы Денис взял себя в руки и ответил Василию.

— Кашев, — покачал он головой, — был хорошим, честным мужиком, а вы его убили… Видишь ли, так уж вышло, что Виктория Кашева, его жена… Прости, теперь уже вдова… была моей клиенткой, я за последние недели узнал об их жизни и о них самих практически все. Она была ему достойной женой: замечательного мужества женщина! Единственное, о чем просила, — возможности посмотреть в глаза убийцам Виктора… В твои глаза, Вася! В твои!..

Шмелев издал какой-то неопределенный звук и глянул в глаза владельца «Глории».

— Уйди отсюда, — тихо произнес Шмель. — Уйди, Денис.

Он медленно перевел взгляд на хмуро смотревшего на него Турецкого и, усмехнувшись, кивнул головой:

— Твоя взяла, «важняк»… Чего ты хочешь от меня услышать? Вроде и так все знаешь. Да и я не дурак, чего именно мне светит, догадываюсь…

Альберт Вронский, споткнувшись об очередной попавшийся под ноги не замеченный им узел, отлетел прямехонько на подоконник и едва устоял на ногах, вцепившись в его мраморный край. Не удержавшись, он чертыхнулся, тут же поймав на себе укоризненный взгляд Альбины Борисовны.

— Извини, мамуль… — пробормотал Альберт. — Никак не могу свыкнуться с этими упаковками… Нет, все-таки не погорячились мы с тобой?

— Ты же знаешь, что нет, — пожала она плечами и вновь продолжила прерванное занятие: Альбина Борисовна аккуратно и терпеливо оборачивала газетной бумагой хрустальные бокалы, подаренные когда-то еще на ее свадьбу с отцом Альберта.

— Не исключено, что мы с тобой продешевили насчет доплаты, — продолжал настаивать Вронский. — А иначе с чего этот богатенький Буратино так спешит?..

— Именно «с того», что он, как ты выразился, богатенький Буратино, — покачала головой мать, укладывая в картонную коробку из-под телевизора очередной бокал. — Разумеется, он доплатил за срочность оформления документов, проще говоря, взятку дал… Но все это исключительно потому, что ему хочется как можно быстрее приступить к ремонту… Можно понять! И мы с тобой не продешевили! Не такая уж я непрактичная, как ты думаешь! К твоему сведению, прежде чем вообще давать объявление, я целую неделю маркетингом занималась!..

— Чем-чем ты занималась? — фыркнул Альберт, не подозревавший, что его мать знает такие слова.

— Изучением цен на рынке, — серьезно пояснила Альбина Борисовна. — А ты думал, если я бывшая актриса, так уж и обязательно дурочка?

— Господь с тобой, мамуль! В жизни ничего такого про тебя не думал!

— Ну-ну, — туманно прокомментировала она слова сына.