«И все это будет из-за меня… Или благодаря мне… Ладно, поживем — увидим».

Жо рассказала ему далеко не все, и, тем не менее, знал он слишком много. В глубине души все же теплился какой-то неясный страх, и Давид спрашивал себя, так ли уж Жо не права, желая избавиться от дома. Продажа все поглотит и все сотрет… Не будет «Парохода» — не будет ни запоздалых откровений, ни страха, что проклятие может пасть на чью-то невинную голову.

Выключая свет в комнатах агентства, Давид думал о своей семье. Может, и у Леруа найдется пара скелетов в шкафу? Какая-нибудь страшная тайна? Он был убежден, что нет, но клясться в этом не стал бы.

«Мои родители были обычными людьми, которые работали на износ, а Маргариту Эсперандье считали сумасшедшей, и совершенно справедливо…»

Он вспомнил, как она скользящим шагом, словно на ногах у нее были коньки, бродила по комнатам виллы с легкой таинственной улыбкой на губах. Она редко разговаривала с детьми. Казалось, она их просто не замечала. Когда Давид робко с ней здоровался, Маргарита удивленно смотрела на незнакомого мальчика, улыбка исчезала с ее лица, и она проходила мимо. Он был подростком, но не мог не заметить, как она красива, и все же под ее неподвижным взглядом любому становилось не по себе. Благодаря присутствию Жозефины дом казался гостеприимным и веселым, но встречи с Маргаритой пугали и отбивали всякую охоту приходить сюда снова.

«За все время я не обменялся с ней и дюжиной слов. Странно…»

Уже стоя на тротуаре и запирая дверь на ключ, Давид осознал, что с некоторых пор слишком часто думает об этой истории. Если даже он на столько вопросов не находит ответа, как можно ставить Альбану в вину его упрямство?

«У него скоро будет ребенок, и он хочет знать, какие гены тот унаследует. Жо придется вынести сор из избы. Даже если его окажется слишком много!»

Но не приличия заставляют пожилую даму молчать, в этом Давид был уверен. Для молчания у нее есть более веские причины, иначе она не стала бы хранить в душе весь этот яд.

«Если бы Альбан не вернулся, если бы он все так же был пилотом, если бы при посадке не лопнула шина…»

Прошлого не вернешь. К тому же Давид искренне обрадовался, узнав о решении Альбана вернуться. В течение многих лет, приезжая к Жозефине, чтобы убедиться, что она ни в чем не нуждается, он с грустью смотрел на фасад спящего «Парохода». Закрытые ставни неотвратимо напоминали ему об ушедшей юности и о приятных моментах, пережитых вместе с тремя братьями Эсперандье. Великолепная вилла старела, разрушалась под порывами морского ветра. Жозефина, конечно же, вздохнула бы с облегчением, если бы дом совсем развалился, но Давид, не говоря об этом вслух, мечтал, чтобы «Пароход» обрел новую жизнь.

«Именно это сейчас и происходит. Значит, жалеть не о чем!»

Он окинул взглядом темную витрину агентства. На каждом объявлении под кратким описанием красовалась эффектная фотография выставленного на продажу дома или квартиры. Но ни один из этих домов не идет ни в какое сравнение с «Пароходом», слово агента по недвижимости!

Усталая Валентина вышла из примерочной. На лицах Софи и Малори появились скептические гримаски.

— Нет, и это не подходит, — высказала свое мнение Малори.

Валентина со вздохом вернулась в кабинку. Это был уже третий бутик. Позади несколько часов утомительных переодеваний. Критические замечания Малори ее абсолютно не задевали, а вот пренебрежительные ужимки Софи приводили в отчаяние.

— Давайте где-нибудь пообедаем, — предложила Валентина, застегивая пальто. — Я больше не могу. И вдобавок умираю от голода.

— Ой, а ведь правда! Ты в положении, и мы должны тебя щадить! — воскликнула Малори.