Революционный улей Смольного жужжал в максимальном напряжении. Открытие Съезда формально состоялось, но пока шли выступления по порядку ведения и выбору президиума. Товарища Островитянскую немедленно пленили какие-то озабоченные функционеры счетно-мандатной комиссии, увлекли в недра здания. Катрин в полной мере осознала, насколько здесь ждали деятельную завотделом. Да, вот так гоняешь террористов, а ведь главные события действительно происходят именно здесь. И хрен переломишь необратимый ход истории какой-нибудь случайной пулеметной очередью или тротиловым зарядом.

С самой Катрин тоже многие здоровались. Пожимая руки знакомым и незнакомым товарищам и кратко информируя о нейтрализации буйного броневика, шпионка дохромала до актового зала. Из аудитории доносился бубнеж микрофона, гул и выкрики оппонентов. Зал был забит до отказа, клубился табачным дымом, любопытствующие тесно толпились в дверях и коридоре. Надо было бы повесить объявление, что при проходе в зал штыки с винтовок уместнее отмыкать и переворачивать, а гранаты сдавать в гардероб - тут явная недоработка орготодела.

Укс сидел на коридорном подоконнике, пил чай из внушительной латунной кружки и скептически прислушивался к происходящему в зале. Кивнул:

- Приехали? Что с дрянью на колесах?

- Наша теперь дрянь. Заступит на службу Советов. Если, конечно, до Смольного сумеет додребезжать.

- Умеете, - сделал сдержанный комплимент Укс, извлек из-за спины вторую кружку. - Будете? Горячий еще. Заварка наша, с пальцебодром.

Катрин взяла тяжелую самодельную кружку из гильзы трехдюймовки. Вкус чая чужого мира в этом коридоре был странен и отчего-то навевал печаль.

- Понимаю вашу увлеченность, - Укс кивнул в сторону зала, - но мальчишку вы загоните. Третьи сутки душится в проводах и микрофонах. Я и сам придерживаюсь принципов строгого воспитания, отнюдь не склонен потакать. Но Логос уже корчит рожи - здравомыслие протестует.

- Я говорила, что столько техники не к чему. Грушеед ваш недурно справляется, но ведь перебор.

- Это все Безголовая, - проворчал бывший дарк. - Непременно ей нужно все в охапку сгрести и сверху водрузить тройную колоннаду коринфского ордера.

- Увлекается. Впрочем, событие уникальное, можно понять. Сейчас выступать будет. Слушать пойдешь?

- Надо. Какой никакой, а друг. Как не поддержать, - без восторга молвил Укс.

Слышать от вечно мрачного легковесного мужика, конченного эстета-социопата, слово "друг" было удивительно. Не замечалось в лексиконе бывшего дарка этого слова и вот, пожалуйста. Истинно исторические дни.

- Наверное, в зал мне уже не протолкаться, - призналась Катрин. - Ногу окончательно отдавят.

- Вы, леди, из орготодела или как? Смысл пропихиваться, если можно войти с другой стороны?

- Гм, тупею. Негативное воздействие гонок за броне-драндулетами.

- Откровенно говоря, я бы к подобному механизму вообще не рискнул приближаться. На редкость неэстетичные устройства, Логос тому свидетель. Весьма запомнилось, как вы его прямолинейно атаковали, - сделал еще один редчайший комплимент Укс.

В зал зашли с другой стороны, здесь тоже было тесновато, в основном толпились балтийцы, но место представителям Общего орготдела нашлось. Укса моряки, кстати, знали.

- Сейчас Дан и Каменев^[48] опять по ведению, а потом ваша об общей ситуации, - разъяснил текущий регламент рябой кондуктор. - Слышь, товарищ Укс, а что верно говорят, что Людмила с десяти лет на шаланде в море ходила, сети ставила?

- Не знаю уж с десяти или нет, мы тогда еще были незнакомы. Но гребец она прирожденный, сети и переметы ставит, дай боги каждому, да и острогой бить весьма привычна.