Черт как раз снимал с крючка рыбешку:

- Мелковата. Крупная сейчас на глубине. Вот попрохладнет вода, тогда к камням пойдет...

- Величать вас, извините, как? - Григорий осторожно присел на уступ камня.

- Я ж на службе. Так что никаких имен, - вполголоса намекнул черт. - Можно по званию. Профессор я.

- Ишь как оно, - покачал головой старец. - Выходит, и у вас чины да звания заведены?

- А как иначе?! - черт насадил на крючок сопливую мидию. - Порядок должен быть. Опять же жалование по ведомости платят, а не как в голову стукнет. Все строго!

Вблизи черт был не особо страшен: зеленоватый, с легкой глянцевитостью, худой как вобла, голенастый как сверчок. Копыт и хвоста не имелось вовсе - понятно, на копытцах по таким каменьям не поскачешь. Рога страшенные - острые, матерые, от рабочих потертостей аж белесые. На одном рогу рядком блестят серебряные кольца, видимо, обозначают мудреное черто-профессорское званье.

- Ты, Грихорий, не журись, - с неожиданным хохлацким акцентом молвил черт. - Делов ты уже понаделал, пора и отдохнуть. Не худшее тут место, между нами.

- Так-то оно так. Но непривычный я к этакому отшельничеству, - признался Распутин.

- Приживешься, - заверила бесхвостая нечисть.

- А ежели зима? У меня шуба там, у Юсупова-гаденыша, осталась.

- Если до холодов дотянешь - я тебе тулупчик закину. И чего-нибудь съестного притараканю. Люди тут жили, и неплохо жили. Главное, грехи замаливай, размышляй, душой и кишечником воспари. Осенью бабурка пойдет, суши, вяль, она жирная по осени. Сольцы я тебе тоже подкину.

- Мадерки нельзя ли? Хоть бы ящичек? Или водочки...

- Алкоголь - яд! - строго напомнил черт-профессор. - Ты с дурными привычками завязывай. Бороду оскобли, ногти обрежь, голову побрей. Святостный облик тут без надобности, да и вообще бритому современнее и гигиеничнее. Да, если кто случайно заплывет - ховайся как вспугнутая мыша. А то к веслу живо прикуют, тут с этим очень даже просто.

- Да за что меня к веслу?! Разве я каторжник какой?

- Где же ко всем веслам каторжников напасешься? Тут технологии устаревшие, зато законы простые: поймали чужака, значит, гребец. Так что, не высовывайся, весла, они тяжелые. Советую мемуарами заняться - от них мозолей меньше.

- Дык то понятно, - горестно вздохнул старец.

- О, зовут меня! - оглянулся черт. - Пора на службу.

На площадке у пещеры стояла дамочка, поправляла мокрые волосы, смотрела недобро.

Черт сунул удилище Григорию:

- Крючки береги, не теряй, а то у тех вон камней цепляет просто шмондец как часто. Счастливо оставаться!

- Вы уж не забывайте, заглядывайте, - взмолился старец.

- Всенепременно, бывай здоров!

Черт шустро скакал по камням к своей светловолосой хозяйке, та издали насмешливо отсалютовала остающемуся праведнику.

Исчезли...

Старец, вздыхая и с опаской поглядывая на "зацепливые" камни, закинул удочку. Едва не стеганул наживкой каменный гребень за спиной. Эх, опыта нет. Ну, то ничего, приспособимся. Вот с этими мемуарами как? Как они вообще пишутся? Это же не просто книженция, а ответственное жизне-писание. Надо было у черта уточнить...

Шпионы шли от Почтамского моста. После летнего уюта иного мира в октябрьском Петрограде казалось особенно ветрено и зябко.

- Ладно, старца перекинули, - проворчала молодая дама, пряча нос в лисьей опушке полупальто. - На его письма я особых надеж не возлагаю, но вдруг...

- Да уж какие тут могут быть надежды?! - отозвался ее рослый спутник. - Мы абсолютно безнадежные.