Изменить размер шрифта - +
Все?

Нет, не все. Ларец! Подумал я, достал ключик, вынул платок – и на груди спрятал. Сохранней будет! А ларец пока и во вьюке полежит, не пропадет. И тоже – приятно. Вроде как рыцарь я, что платок дамы своей на груди у сердца греет.

Подумал – и чуть за ухо себя не дернул. Окстись, Начо! Тоже мне, Белый Идальго нашелся!

– Готовы, сеньоры? – это Дон Саладо, весело так, не иначе отдохнул в этих стенах, сил рыцарских набрался.

Да чего уж там, готовы. А вот и дон Хорхе. Улыбается в бороду свою черную.

– Счастливого вам пути, сеньоры! И да минует вас зло. Да пребудут с вами Господь и Дева Святая!

– Амен! – это мы, в три голоса. Ух, красиво получилось!

– У нас примета есть, – смеется сеньор Новерадо. – Просто примета, старинная, не больше, но все-таки… За воротами не оглядывайтесь, пока до перекрестка не доедете. И в этом просьба моя будет…

Ну, ясное дело, я и сам в приметы верю. Да только чудной замок! Приметы, легенды, обереги… Впрочем, кто их, благородных, поймет?

Обернулся я – как раз перед воротами, чтоб обещания не нарушить. Обернулся, наверх посмотрел…

На самой вершине донжона стояла Инесса. Стояла, на нас смотрела. А затем рукой махнула – раз, другой.

И показалось вдруг, что именно мне она машет…

Креститься надо, ежели кажется, Начо!

Вздохнул я, кончик носа отчего-то почесал.

Отвернулся…

 

 

Если кто и чувствовал себя наилучшим образом, то это, конечно, Дон Саладо. Приободрился, даже как-то шире в плечах стал, повязку сбросил, шлем-тарелку на уши свои оттопыренные надвинул, бороду-мочалку распушил. И конек его почуял что-то словно, копытами бьет, из ноздрей – чуть ли не пламя с дымом.

А мы с сеньором лисенсиатом на призывы горячие даже не откликались, потому что и так вперед ехали. Вперед – и вниз. Горы уже поменьше стали, вроде как отступать начали, а слева, в ущелье, речка зашумела. Реку эту толстячок сразу узнал, да и я узнал – Сухар, его еще Сухаром Бешеным называют. Ну, это он весной Бешеный, а сейчас плещет себе и плещет. И течет куда надо – прямиком к Гвадалквивиру.

В общем, тут я бы уже и без сеньора лисенсиата не заблудился. Тем более толстячок, как только замок мы этот, Анкору, позади оставили, в задумчивость впал. Даже не впал – вгруз. Носик свой короткий чуть ли не до груди опустил, насупился и лишь усиками тонкими – дерг-дерг. Тик на него напал, что ли?

А я и сам помалкивал, потому как было о чем мозгой пораскинуть. Рыцари, замки, легенды всякие да девицы красные – это больше для Дона Саладо…

…Хотя насчет девиц – тут еще подумать следует. Зацепила меня сеньорита Инесса! И чем – не пойму даже.

И вообще, горы эти словно для идальго моего нарочно взгромоздили. Катайся тут сто лет, великанов с василисками разыскивай. И места подходящие, и людям никакого вреда. Да только горы скоро позади останутся, и въедем мы в королевство Кастильское, где в каждом селеньице альгвазилы на тебя косятся, где по дорогам Святая Эрмандада таких, как мы, гоняет-ищет.

И если бы только это! Мне еще свои эскудо отработать надо. А там и Севилья…

Ну, о Севилье я решил после подумать, иначе мозги набекрень свернуть можно, и будут они вроде шлема Дона Саладо. Оно бы до Гвадалквивира доехать в такой-то компании! Один мой идальго калечный чего стоит, а тут еще и толстячок…

– Скажите, Начо, не приходилось ли вам наблюдать некое явление природное, именуемое арабским словом «мираж»?

Я даже головой мотнул. Ну и пляшут мысли у сеньора лисенсиата. Мираж ему подавай!

– Отчего же, приходилось, сеньор, – поспешил согласиться я.

Быстрый переход