– Так их же всех перебили! – воскликнул Ингвар.

– Думали, что всех. Меня одного мать спасла, я тогда еще дитя был. Даже сам Свирька не ведает, что я жив. Думает, всех истребил, может Смолянской землей владеть и еще на иные покушаться. Все знают, что он на тебя зло умышляет, родни себе ищет могучей, чтобы земли у тебя отнимать и твои силы уменьшать. Ты ведь знаешь, что он хотел дочь свою отдать за Зоряна с Ловати?

– Знаю.

– А как не вышло, он, поди, иного зятя уж подыскал, тоже из твоих врагов.

– Но где сама его дочь? – нетерпеливо крикнула Эльга. – Ее нашли?

– Ее нашли, – кивнул лесной гость. – Она у отца. Ты, Ингорь, ведь не будешь ждать, пока Свирька себе зятя найдет и войско на тебя снарядит? Он наш общий враг. Давай вместе на него пойдем: ты от беды избавишься, а я верну стол моих предков. И буду тебе верным другом и меньшим братом вовек.

Ингвар помолчал, пытаясь сообразить, что все это значит.

– Как тебя зовут?

– Станибор, Ростимилов сын. Прадед мой Велеслав был меньшим братом Ведомилу, последнему князю смолянскому. Его с семьей Свирька загубил двенадцать лет назад. Всех, кроме меня и матери моей.

Ингвар помолчал, потом спросил:

– Чем докажешь?

– Лучшие роды земли смолянской знают меня. Я говорил с ними. Озеричи, Былиничи, Толинежичи, Протичи признают мои права и готовы назвать меня своим князем. Если мы с тобой совместно ударим на Свирьку, земля смолянская будет на нашей стороне. Если же ты пойдешь туда один, – Станибор выразительно глянул на Ингвара, – то и биться с ним и его союзниками будешь один.

Ингвар откинулся к стене. Это звучало так, будто помощь этого оборванца могла чего-то стоить. На достойного союзника в глазах Ингвара он не походил. Скорее было похоже на то, что оборванец надеется выехать на чужой шее.

– И ты хочешь, чтобы я помог тебе разбить Свирьку и посадил на дедов стол?

– А ты хочешь сесть туда сам, – так же прямо ответил Станибор. – Но земля смолянская устала от князя-варяга и второго такого не примет. Тебе придется каждый год заново ходить на смолян ратью – а неужели вам больше не с кем воевать? Зато смоляне примут меня. Я – их законный, истинный князь. Они ждут меня. А я готов принести тебе обеты дружбы и назвать своим отцом.

В мыслях Ингвара мгновенно возник уже не раз им обдуманный путь полюдья по Днепру. Через смолянские земли, где идти куда удобнее, выгоднее и почтеннее, чем пахать снег в радимичских лесах.

– Это мы, княже, стало быть, пойдем воевать не за себя, а за его права! – Борелют кивнул Ингвару на Станибора. – Свирька беззаконно его родню загубил и его наследства лишил – мы поможем вернуть, все боги с нами будут.

– А я-то здесь при чем? – Ингвар обернулся к нему. – Мне-то что до его наследства? Опять, скажут, русь в разбой подалась!

Он бросил взгляд на жену: именно Эльга отговаривала его от дальних походов, желая, чтобы князей Русской земли считали за порядочных людей, а не за разбойников.

– Мы можем породниться, – предложил Станибор. – И тогда никто не откажет тебе в праве вступиться за меня.

– Ты отдашь мне Свирькину дочь? – оживился Ингвар.

Эльга переменилась в лице и глянула на гостя уже без прежнего дружелюбия.

– Не советовал бы я никому свататься к его дочери! – усмехнулся пришелец. – Она замужем! И муж ее – сам Кощей! Кто ее за себя возьмет, тот не на ложе брачное, а на краду огненную ляжет!

– Это еще почему? – Ингвар в изумлении подался вперед.