Мистина выразительно уставился своими серыми глазами в голубые глаза князя. И по взгляду видел, что тот прекрасно его понимает.

– Теперь смотри. Вот там у нас с тобой Варяжское море. – Мистина махнул рукой в сторону края стола. – Вот это Ладога, – он придвинул туда свой кубок, – в ней сидит твой племянник Старый. Дальше Волховец, он твой. Дальше – зоричи, это тоже почти твое. Дальше – Смолянская земля. Как Сверкер под курган переедет, это будет земля его зятя. То есть Старого. Дальше – всякая мелочь и Киев. – Он взял кубок из рук Ингвара и придвинул к другому краю стола. – Что выходит: море – его земля – твоя земля – опять твоя – опять его – опять твоя. Не слишком ли пестро?

– А как надо? – На этот раз Ингвар не понял, к чему клонит побратим.

– А надо, – Мистина улыбнулся ему почти ласково, – чтобы от моря и до моря все было твое – опять твое – еще раз твое. Ну, кроме Ладоги, конечно. Так ведь оно удобнее?

Ингвар кивнул вслед за ним: само собой. Об этом он думал столько раз!

– Так… чего теперь? – Главной мысли он еще не улавливал.

– Того! – Мистина слегка постучал кубком по столу. – Не за племянника эту невесту надо сватать. А за тебя!

– Меня? – Ингвар подскочил, будто ему предложили пришить вторую голову.

Несколько мгновений оба смотрели друг другу в глаза. Им не требовалось обсуждать изумление князя и то, почему он считает такое сватовство невозможным.

– Я ей слово давал… – начал Ингвар.

– Ты слово давал удалить других жен, пока она не родит сына, – перебил Мистина, не хуже самих супругов знавший всю повесть их брака. – Она слово сдержала: родила сына, да такого боевитого, что знай держись! – Он ухмыльнулся. – Но – одного-единственного. А ты ведь слова не давал и после других жен не брать. Сам знаешь, сколь часто дети мрут. Святше через год меч получать, а что наша жизнь дружинная? Стрела просвистела – и прощай! И кто тогда тебе наследует? Племянник Старый? Или я?

Мистина насмешливо посмотрел на побратима, будто предлагая ему самому оценить нелепость такого исхода.

Ингвар помолчал. Мысль взять вторую знатную жену – такую, чтобы сын от нее смог, в случае чего, стать полноправным его наследником, – ранее никогда не приходила ему в голову. За эти годы он настолько сжился с Эльгой, что ощущал ее как часть себя самого. Не всегда между ними все шло гладко, и она была, прямо сказать, слишком умна и бойка для того, чтобы быть хорошей женой. Но он привык и ценил ее такой, какая она есть, хорошо помнил, чем ей обязан, и обзавестись другой женой казалось ему столь же нелепо, как пришить к телу третью руку.

Но он не мог не признать, что побратим во всем прав. Не дело для князя иметь единственного сына. Какая-нибудь нелепая случайность – и он окажется почти в положении Сверкера, который, весьма возможно, будет принужден передать свои земли не сыну, а зятю.

Эльга… Как ей сказать об этом? Но эту мысль он пока отложил в сторону, как слишком сложную.

– А со Старым как быть? – произнес князь наконец, и Мистина мысленно поздравил себя с половиной победы.

– Не вижу трудностей. Он разумный человек и охотно уступит старшему в роду. И мы легко найдем ему невесту не хуже. Князей на свете много.

– Ну, ты сам с ним объясняйся. – Ингвар покрутил головой. – Я при дружине ему пообещал…

– Объяснюсь, – кивнул Мистина.

На том пиру он поспешил увести мысли дружины от своего отца и указать иного возможного врага и способ поживиться.