|
И даже известие, что ее супруг возвратился из похода с победой, ровно ничего не изменило ни в ее настроении, ни в ее уютной женской жизни. Она принадлежала не себе и никого, решительно никого и ничего не допускала в свой, такой теплый, женский, закрытый для всех внутренний мир. Но ночами, в чуткой материнской дреме, княгиню навещали иные мысли. Жаркие и благодарные. К ней являлся ее бог, сотворивший это чудо. Являлся всегда в кольчуге, с тяжелым мечом у пояса, и она понимала, что он – единственный спаситель и ее, и ее ребенка. И звала – беззвучно, во сне:
– Свенельд… Но проходило забытье, и возвращалось материнское чувство. И исчезал тот, кто сделал ее матерью и женщиной, и она спокойно и ясно понимала, что у ее ребенка есть только один воин. Только один. Она сама. И когда ей испуганным шепотом доложили, что Игорь с дружиной приближается к Киеву, она даже удивилась своей готовности к свиданию с ним.
Куда? Зачем?.. Кисан не мог этого понять. И подозревал, что великий князь тоже не понимает. Игорем трудно было управлять не потому, что Рюрикович был награжден волей и собственным видением мира, а потому, что не имел ни воли, ни стремления к чему-либо, ни личного понимания мира и обстоятельств. К несчастью для себя, он это осознавал, а потому безумно боялся поступать так, как ему советовали. Советы нужны сильным вождям. Слабые вожди видят в них подвох. Посягательство на личное право выбора. Кисан ясно представлял себе это. Но другой опоры для своих собственных планов у него не было. А планы упрямо строились сами по себе. Кроме того, он любил Игоря слепо, как недалекий художник любит собственные полотна. Впрочем, он не очень понимал, что такое «любить». Он скорее ощущал в себе понятие «не любить». И не любил всех, кто так или иначе был повинен в том, что искалечил его детство. А поскольку князя Олега уже не было в живых, то свою нелюбовь он перенес на княгиню Ольгу. Но Олег дальновидно заставил князя Игоря взять ее в жены, чем связал все мстительные помыслы Кисана. Сейчас, как ему казалось, появилась возможность уничтожить свою Нелюбовь. Ольга не рожала, наследник не появлялся, года шли, бояре осторожно выражали свои опасения, и Кисан чувствовал, что еще чуть-чуть, и князь Игорь дрогнет. Дрогнет его упрямство, он обвинит княгиню Ольгу в неспособности дать государству продолжателя рода Рюриковичей, отправит ее в ссылку, а то и в заточение, и… И возьмет в жены другую. А христиане что-то бормочут о непорочном зачатии. И новая супруга непорочно и, главное, своевременно родит наследника. Ведь непорочное зачатие – всего лишь легкий и приятный блуд на стороне, остальное – сказки. Такое условие можно оговорить заранее с той, кого выберет Игорь в жены. Объяснить ей, что из себя представляет великий князь, и внушить, что исполнение этого условия есть первая ступенька к великокняжескому трону. И такая непорочная есть: Кисан заботливо ждал, когда она подрастет. Теперь она достаточно подросла, став аппетитным наливным яблочком. Он правильно выбрал жену. За это время ее сестра стала завидной красавицей, уже женихи под окнами бродят. Но она – не для них. Она – для великого князя Игоря, когда Ольгу отправят в ссылку или заточение. |
