И тут она осознала вторую ошибку. Ветер дул вовсе не в сторону Ахиллеса. Исполнение замысла частично зависело и от чудесных духов Афродиты, но для этого мускулистому идиоту нужно было почуять их. Если только ветер не переменится – или Царица не сократит расстояние до тех пор, пока не окажется буквально над белобрысым ахейцем, – волшебный аромат не подействует.

«Начхать, – подумала Пентесилея, глядя, как подруги мечут копья и выпускают оперённые стрелы. – Пусть Судьбы вершат свою волю, а прочее оставим Аиду! Арес, отец! Будь со мной и защити меня сегодня!»

Она почти ожидала, что покровитель войны появится рядом, а может, и вместе с Афиной и Афродитой, ведь именно их желание царица спешила исполнить. Однако ни бог, ни богини не собирались показываться в последние секунды перед тем, огромные скакуны налетели на стремительно воздетые пики, брошенные копья застучали по быстро поднятым щитам и неудержимые амазонки столкнулись с недвижными аргивянами.

Поначалу казалось, будто удача и боги на стороне воительниц.

Кони-великаны, даже те, что угодили на острия копий, крушили ряды ахейцев. Кое-кто из греков отступил. Другие попросту пали. Амазонки кололи пиками, рубили мечами вокруг Ахиллеса направо и налево.

Любимая помощница Пентесилеи, лучшая лучница своего рода Клония, беспрерывно спускала тетиву, выбирая живые цели за спиной быстроногого. Пелиду оставалось лишь оборачиваться, когда умирал кто-нибудь из его друзей. Ахеец Менипп рухнул с длинной стрелой в горле. Его товарищ Подаркес, бесстрашный отпрыск Ификла и однокровный брат погибшего Протесилая, в ярости рванулся вперёд, целя пикой в бедро наездницы Клонии, однако Бремуза на скаку рассекла оружие пополам и мощным ударом наотмашь разрубила руку врага у локтя.

Боевые сестры царицы Евандра и Термодоя вылетели из сёдел – их огромные кони с грохотом повалились наземь, когда ахейские копья вонзились в сердца этих благородных животных, – но женщины тут же вскочили на ноги, спина к спине, выставив перед собою щиты, сверкающие, как серпы новолунья, и принялись отражать атаки вопящих греков.

Вторая волна увлекла Пентесилею вперёд, и та сама не заметила, как начала пробиваться сквозь ахейские щиты бок о бок с верными подругами – Алкибией, Дермахией и Дерионой, рассекая мечом перекошенные от злости бородатые лица. Пернатая стрела звонко ударила в шлем и отлетела в сторону. Глаза на миг застелил багровый туман.

«Где же Ахиллес?» В пылу битвы царица утратила чувство направления… Да вот же он, в двадцати шагах по правую руку от неё! Мужеубийцу окружали аргивские военачальники – Аяксы, Идоменей, Одиссей, Диомед, Сфенел и Тевкр. Издав оглушительный клич амазонок, Пентесилея вонзила пятки под рёбра боевого коня и устремила его в самую гущу героев.

В ту же секунду толпа неожиданно расступилась, а сын Пелея обернулся посмотреть, как один из его людей, не то Эвхенор, не то Дулихий, рухнет, получив от Клонии длинную стрелу точно в глаз. Царица отлично видела обнажённые икры врага, стянутые ремнями наголенников, пыльные лодыжки, заскорузлые пятки.

Древко богини, казалось, гудело в руке от нетерпения. Амазонка откинулась назад и метнула его изо всей силы. Копьё угодило в цель – ударило в незащищённую правую пятку мужеубийцы и… отскочило прочь.

Ахиллес развернулся, вскинул голову. Его голубые глаза нашли Пентесилею, и рот исказила зловещая ухмылка.

Наездницы добрались до главных противников, не подозревая, что удача уже отвернулась от них. Бремуза швырнула пику в Идоменея, однако сын Девкалиона почти небрежно прикрылся щитом, и древко переломилось пополам.