А в небе не было никаких облаков. В небе был бумажный змей — пожалуй, величиной с простыню, хотя на такой высоте он особенно большим не выглядел. Зато можно было прочесть наискось написанное слово: «Ларионов».

Даже не подняв головы, Ларионов рассеянно ответил:

— Да… Очень кучевые облака…

Лена беспомощно вздохнула. Они проходили мимо Дворца пионеров. Там во всю огромную ширину окна расположились на синей бумаге самые разные корабли. Военные и невоенные, целая выставка макетов. На флагмане торгового флота золотыми буквами название «Ларионов». На нефтеналивном танкере красными буквами — «Ларионов», на крейсере тоже — «Ларионов». И на борту рыбачьего сейнера — «Ларионов». Хорошо поработала среди ребят своего кружка Зинка из пятого подъезда!

— Взгляни, какие корабли… — сказала Лена, — какие необычные корабли…

Гена только взглядом скользнул, не читая названий, и, снова глядя себе под ноги, согласился:

— Да, корабли очень необычные…

Снова вздохнув, Лена повела его дальше. Шли они теневой стороной улицы, но все равно было жарко. Гена вынул из кармана платок, чтобы вытереть потный лоб… Из кармана выпала открытка с Незнакомкой.

Лена подняла.

— Понятно… — сказала она, возвращая ее Гене. Ларионов торопливо порвал открытку.

— Ничего не понятно… какая-то ненормальная подсовывает… Дура…

— Ненормальная?! — вспыхнула Лена. — Дура?!

— Ага, а в прошлый раз даже цветок подложила… Как его… космический…

— Некрасиво чужие секреты выдавать… — обиделась Лена, как бы ревнуя к самой себе. И действительно, он же не знает, кто ему посылает открытки, а выдает первой встречной. А если бы сейчас перед ним оказалась не она? Хорошо было бы это по отношению к ней?

Ларионов начал оправдываться:

— Лен, ну ты не сердись… Я же не кому-нибудь… я же тебе!

— А я тут… при чем? — спросила Лена, тем не менее польщенная его словами.

— Ну… мы же… соседи… вместе учимся!

— Ах, вот почему… — потускнела Лена. А она-то думала, что он совсем другое имел в виду. — А я думала… — так и не сказала она.

— Что я — болтун? Честное слово, я никому бы, кроме тебя, не сказал!

— Да? — холодно спросила Лена.

И они поглядели друг на друга почти враждебно.

Взглянув на часы, Лена остановилась возле магазина «Голубой огонек». За стеклом на добром десятке экранов — Леня Толкалин. Телевизоры включены на полную мощность, и голоса доносятся на улицу. Ведущий спросил:

— Вы считаете, что ваша работа над фильмом уже закончена?

Леня с достоинством ответил:

— Как сказал скульптор Огюст Роден: работа не может быть закончена, она может быть оставлена. Давайте посмотрим..'.

И на всех экранах появилось название картины: «Ларионов». У витрины собралась кучка прохожих, с любопытством глядя, как тренируется Ларионов, снятый скрытой камерой.

— Вот тут, — оказала Лена, — он как-то не так тебя показал… Что-то не твое в лице… — сказала Лена. — Очевидно, не рассчитал свет.

Прохожие все сразу обернулись на Гену. Гена покраснел и стал выбираться из толпы. Разошлись и другие зрители. Лена одна осталась стоять возле телевизоров, на которых обаятельно улыбался Гена.