— Что увидел?

— Интереснейшие вещи, — сказал Шумов с гордостью. — Во все времена Самойлович поддерживал связи с преступным миром. Не исключение и Техник. И я почти уверен, что к смерти Наума он имеет прямое отношение. Наума убили, как только он вышел на финансовые махинации Самойловича.

— Возможно, — остановил жестом Третьяков, — но факты?

— Контакты Самойловича с Техником установлены неопровержимо.

— Вот это уже серьезно.

— Это одна ниточка, — Торопливо продолжал Шумов, — а другая ведет прямо в банк.

— Ну!

— У Самойловича есть жилец. Он работает в банке. Наверняка через него Самойловичу стало известно о проверке, которую проводил Наум.

— Похоже.

— Остается, чтобы этот жилец «узнал» о будущей перевозке денег. А я направлю к Самойловичу Техника.

— За — подтверждением?

— И он подтвердит.

— Это хорошо, — сказал Третьяков с удовольствием. — Что, Андрей, хорошо, то хорошо!

* * *

Софи шла сквером, что возле клиники, после очередного дежурства, когда увидела Шумова.

Шумов стоял у фонарного столба, прямо на ее пути, с тросточкой, с цветком в петлице и в новом костюме песочного цвета.

Она сдержанно ответила на его вежливый поклон.

— Мы стали встречаться слишком часто.

— Я этим очень доволен.

— Слишком часто для случайных встреч.

Он невозмутимо потрогал цветок.

— Не все встречи случайны.

Она вскинула глаза:

— Вот как!

— Сегодняшней встречи я искал.

Софи невольно следила за его пальцами, разглаживавшими лепестки.

— Если бы я сказала, что польщена, я бы обманула вас.

— А я бы не поверил.

— Зачем же вы здесь?

— Я надеюсь оказать услугу.

— А если в ней не нуждаются?

— Увы! Я предвидел ваше недоброе отношение. Но что поделаешь! Коммерсанту то и дело приходится преодолевать препятствия, даже рискуя попасть в унизительное положение.

— Значит, вас привели коммерческие интересы? К сожалению, я ничем не торгую.

— Я не ищу товар. Я хотел бы предложить…

— Тем более. У меня стесненные средства.

— Но ведь я говорил об услуге.

— Мне?

— Нашему общему другу, который однажды произнес замечательный тост о том, что идеалист не должен быть беден.

Мимо, по аллейке, шли люди. Никто не знал да и не интересовался, о чем говорят эти двое — фатоватый купчик из новых и скромно одетая барышня из бывших.

«Зачем ему Техник? Во всяком случае, его придется выслушать!»

Но все-таки она сказала:

— А вы не могли бы обратиться непосредственно?

— Если вы меня выслушаете, то поймете…

— Хорошо. У меня есть несколько минут.

— В таком случае присядем?

Они сели на скамейку в дальнем конце сквера в тени здания, что раньше было игорным домом, а теперь клубом медицинских работников. Горячее солнце медленно двигалось к закату позади них.

— Я вас слушаю.

— Благодарю. Я коммерсант…

— Послушайте! Почему вы постоянно смакуете это слово? Это что, упоение нувориша?

— Оно вас раздражает? Вы так чужды коммерции?

Что-то в этом вопросе показалось ей непросто сказанным.

«Он знает о булочной? Глупо отрицать, если знает».