Тут шофер остановил машину перед гаражом.

— Я задержу вас на минутку, мэм, — сказал он.

Пока мадам ждала, она стала погружаться в дрему после бессонной ночи. Она подтянула плед повыше и расслабила одеревеневшие конечности. Впервые за последнее время чувствуя себя в безопасности, Гойя попыталась заснуть, и, когда автомобиль снова начал двигаться, ее голова опустилась, а ее мысли затуманились. Каким-то краешком сознания Гойя смутно осознала, что они ускорились, и порадовалась тому, что приближается к своей крепости.

Они проезжали через Слау, когда мадам открыла глаза, реагируя на мерцание ярких огней на улице. Освеженная коротким сном, она стала проявлять интерес к витринам и людям, идущим по улице. Но потом, взглянув на шофера, она вдруг почувствовала озноб.

Это была не та знакомая спина, позади которой она так часто сидела. Ливрея была того же зеленого бутылочного цвета, но куртка не обтягивала спину. Она идеально сидела на шофере и казалась новой.

Гойя вспомнила остановку у гаража, и ее разум мгновенно объяло ужасом. Она не открыла глаз, когда шофер вернулся, и поэтому не видела его лица. Возможно, ее верный водитель был задержан обманным путем, в то время как кто-то другой занял его место… Мощная спина, бычья шея и широкие плечи впереди нее напомнили мадам о ее сообщнике, от которого она бежала. При мысли о нем в ее воображении вспыхнуло воспоминание о предчувствии Моди, что ее выманивают из ее безопасной берлоги.

Гойя инстинктивно открыла рот — только чтобы понять, что она слишком ошеломлена и шокирована, чтобы кричать. Необходимо было издать крик, громкий как паровая сирена, чтобы он был слышен посреди шума дорожного движения, в то время как она могла только невнятно бормотать и, задыхаясь, ловить воздух. Автомобиль ехал слишком быстро, чтобы она могла выскочить из него, не получив травму, и она не осмеливалась привлечь внимание загадочного водителя, постучав по оконному стеклу.

«Сохраняй спокойствие, простофиля, — сказала она себе. — Это Кромер в новой куртке. Я должна вспомнить… вспомнить, в чем он был, когда приехал за мной».

Но как Гойя ни напрягала память, все, что она могла вспомнить, это образ плачущей Моди.

«Старушка знала. Никогда не видела ее расклеившейся раньше… Что ж, лучше покончить с этим. Заговори с ним. Заставь его повернуться».

Но что тогда? Если бы Гойя увидела то лицо, которого она боялась, то этот человек мог быть здесь только для одной цели. Подмена — доказательство умышленных действий. Заставив его открыться, она бы только приблизила свой собственный конец.

Огни стали попадаться реже, когда они начали удаляться от города. Потребность действовать напомнила ей о том, что она должна использовать свое лучшее оружие — женскую хитрость. Привыкший находить выход из опасных ситуаций, ее коварный мозг быстро предложил уловку.

Гойя открыла сумку и вытащила художественную открытку, которую она получила, когда уезжала. Она сохранила ее ради адреса. Полагая, что темнота скроет тот факт, что открытка уже доставлена по почте, мадам собралась с силами и наклонилась вперед.

— Кромер, — сказала она, бросив открытку на сиденье рядом с водителем, — просто опусти это в следующий почтовый ящик.

— Да, мэм.

Гудок проезжающего грузовика почти заглушил его голос, но Гойя ожидала, что он будет изменен. Она снова уставилась на аккуратно причесанные седые волосы, виднеющиеся из-под фуражки, и на мощную шею. Они ничего не говорили о личности водителя. Кромер — или тот, другой? Это мог быть любой из них.

Когда их фары высветили алый отблеск от почтового ящика у загородной дороги, Гойя почувствовала напряжение от тревожной неизвестности, хотя она ожидала, что водитель остановится, чтобы не вызвать ее подозрения.