— Ты дура. Я не смею оставаться здесь. Ту девушку убили в квартире. Она слишком много знала. Я знаю больше.

— Если вы не будете хорошей девочкой, я задам вам трепку. Ложитесь и поспите немного.

После того, как преданная тщедушная Моди затащила и водрузила свою грузную хозяйку на роскошную кровать, мадам начала постепенно расслабляться под воздействием окружающего ее тепла и комфорта. Освободившись от тесной одежды, она надела халат, а ее ноги в чулках покоились на грелке. Ее окружала надежность привычной роскошной обстановки — толстый ковер и парчовые портьеры.

Гойя начала дремать, когда ее разбудил звук у окна. Подскочив, она успела увидеть, как голова какого-то мужчины резко опустилась ниже уровня подоконника. Ее вопль заставил Моди опрометью броситься к ее постели.

— Боже ты мой, что теперь случилось? У вас началась лихорадка?

— Человек там снаружи, — задыхаясь, произнесла Гойя. — На веранде.

— Это всего лишь мойщик стекол.

— О… вот как. Я подумала, что это какой-то мужчина.

Будто это потрясение привело в порядок ее мысли, Гойя вдруг драматично тряхнула головой:

— Моди, я только что придумала, где мне укрыться. Коттедж «Жимолость». Я позвоню Эйбу и Эльзе. Набери их номер.

Проведя довольно оживленный телефонный разговор, мадам приказала Моди паковать чемодан. Она уже предвкушала чувство безопасности. Коттедж «Жимолость» был не загородным коттеджем, а сверхсовременным жилым домом. За время своей блестящей карьеры хозяин этого дома приобрел слишком много врагов, чтобы спокойно спать по ночам без защиты всяческих устройств, защищающих от взлома. В сочетании с окружающими дом высокими стенами, электропроводкой и злыми собаками это делало его дом неприступным как крепость.

— Добрый старина Эйб сказал: «Приезжай немедленно», — просияла Гойя. — Он знает, что это такое — быть очевидцем. Там нет места для тебя, потому что у Эльзы много гостей.

Однако Моди не разделяла ее энтузиазма.

— Мне это не нравится, — мрачно намекнула она. — Вы в безопасности, пока вы остаетесь в своей берлоге. Они знают, что вы в безопасности, и поэтому пугают вас, чтобы вы думали, что попали в их ловушку. Они только и ждут, что вы сбежите, чтобы добраться до вас.

Мадам лишь рассмеялась в ответ на ее философские рассуждения об угрозе и приказала Моди позвонить в гараж.

— Скажи им, что это должен быть мой обычный водитель.

Пока Гойя ждала свою машину, она позвонила в Померанию Хаус и оставила в офисе информацию об изменении адреса. Она вложила в это дело слишком много денег, чтобы не поддерживать связь со своими сообщниками, и в то же время мадам знала, что будет неуязвима для атаки, как только окажется за воротами коттеджа «Жимолость».

Гойя пустилась в путь, когда уже стемнело. Когда машина отъезжала, мадам оглянулась. Маленькие жалкие глазки Моди провожали ее взглядом, а по сморщенным, нарумяненным щекам служанки текли слезы. Это оставило у Гойи неприятное впечатление плохого начала.

Теперь, будучи на пути к безопасному месту, мадам ощущала лихорадочное нетерпение. Несмотря на то, что она страдала от дромофобии, боязни путешествовать на высокой скорости, Гойя ​​хотела быстрее пронестись через ближайшие районы и перекрестки со светофорами. Она закрыла глаза и сидела неподвижно, держась прямо, только иногда выглядывая в окно, чтобы проверить продвижение машины.

Кенсингтон остался позади, Хаммерсмит постепенно перешел в Чизвик, и машина резко свернула на Грейт-Вест-роуд. Цветные иллюминации современных фабрик резали ей глаза сквозь сомкнутые веки всякий раз, когда она моргала, но проспекты с электрическими светильниками перемежались с темными аллеями.