-  Ладно, - сказал Самарин вслух, - Осмотр закончен. Чак! Домой!

    К его изумлению, пес вовсе не явился перед ним, как ему следовало бы поступить. Он и вообще запропастился невесть куда. Самарин огляделся, чувствуя, как нарастает беспокойство.

    Чака, маленького почти розового щенка, подарила ему Штопка. Она не сказала ни слова, но все было ясно и так. Просто пришла и принесла с собой маленькое существо с ушками цвета топленых сливок. И для Дмитрия Чак стал символом их любви и семейного счастья. Глупо, конечно, иметь символ, который может запропаститься неизвестно куда, потеряться, подраться, да мало ли чего. И век собачий куда короче человеческого, получается, не будет Чака, и любви конец? Чушь какая-то, бабкины суеверья. Дмитрий все это понимал прекрасно, но вот Чак исчез из его поля зрения на минуту, а сердце уже тревожно забилось. Не может человек избавиться от остатков мифологического мышления, ну никак не может, хоть районным прокурором его назначь.

    Совсем стемнело. Дмитрий обошел двор. В углу ему почудилась какая-то движущаяся тень.

    -  Чак! - позвал Самарин. В ответ раздалось тявканье.

    Камень свалился с плеч, тревога уступила место раздражению.

    -  Ах ты, гад! Ты до смерти меня напугать решил? Ты почему не отзываешься?

    Чак виновато заскулил.

    -  Пойдем домой. Мама ждет.

    Но пес как будто не собирался слушаться. Он по-прежнему стоял в темном углу, не двигаясь с места.

    Дмитрий сделал вид, что уходит. Обычно это действует безотказно, как на детей, так и на собак. Пес бросился за ним, покрутился вокруг ног, но затем с непонятным упорством вернулся в облюбованный темный угол. Делать было нечего, нужно посмотреть, что там обнаружил ушастый.

    Сначала Дмитрий ничего не увидел. Ему приходилось полагаться на зрение, потому что нюхом Бог людей обделил. Но затем он различил нечто, похожее на старую тряпку, в общем какую-то порядочную пакость. Он бы повернулся и ушел, но пес поскуливал, видимо, настаивая, чтобы хозяин осмотрел находку. Дмитрий осторожно поднял предмет и перенес его к свету. У него в руках была оторванная часть собаки - бывший пушистый хвост и задняя лапа, вернее лапка, потому что при жизни это была совсем маленькая собачка.

    -  Господи помилуй, - сказал Самарин. Чак не отрываясь смотрел на страшноватую находку, которую хозяин держал в руках.

    -  Подорвалась, наверное, бедолага вместе с этим Савченко. Вот тебе наука - не подбегай к нехорошим дядям, опасно для жизни.

    Самарин огляделся: собачка могла пролезть через чугунную ограду скверика, перебежать тихую Зверинскую, а. могла и выскочить из парадной. Многие нерадивые хозяева выпускают собак погулять, когда им лень выходить самим. Конечно, ротвейлера одного не отпустишь, но уж эту-то смесь болонки с козявкой можно отпустить без опаски, что она кого-нибудь загрызет. Ну, облает в худшем случае. А собаки и под машины попадают, и на чужих взрывчатках подрываются.

    Самарин продолжал держать в руке бывший рыжеватый, а теперь покрытый грязью хвост. Что теперь с ним делать? Выбросить в мусорный контейнер? Рука не поднималась. Живое существо все-таки. Не оставлять же здесь на съеденье крысам.

    -  Ничего не поделаешь, брат, - сказал Самарин приунывшему Чаку, - Давай хотя бы завернем ее по-человечески.

    Купив в ближайшем ларьке полиэтиленовый пакет, Самарин уложил в него то, что осталось от неосторожной собачонки и аккуратно уложил в мусорный контейнер.

    -  Не вешай носа, - увещевал Дмитрий то ли пса, то ли себя самого, - В конце концов это всего-навсего хвост.