К счастью, Холли была у себя в комнате – во рту торчит зубная щётка, все губы в белой пене.

– Што шлушилось, Караг? – спросила она, недоверчиво посмотрев на волчицу.

Я сообщил ей плохие новости. От удивления Холли открыла рот, щётка упала на пол. Она тут же подняла её с грязного пола и снова сунула в рот.

– Это ше шёрт шнает што! – заявила Холли.

Мы с Тикаани смущённо отвернулись, чтобы не видеть этого безобразия.

– Мне очень нужна твоя помощь и помощь всех остальных тоже! Можешь передать Брэндону, Тени и Сумраку, что мы встречаемся в лесу за домом Рэлстонов? – поспешно наставлял я Холли. – Если, конечно, они согласятся помочь.

Вороны нам бы очень пригодились.

Пол у ног Холли уже весь покрылся белой пеной.

– Не вопрош. Они конешно ше шоглашатшя, – возбуждённо прошамкала Холли, и ещё несколько хлопьев пены упали на порог. – Эта ше не ш нами?

– С вами, – мрачно буркнула Тикаани.

– Шдраште-приехали! – бросила Холли и захлопнула дверь.

Уговаривать её мне было некогда, время поджимало. Оставалось только надеяться, что все явятся к месту встречи.

Отличный нюх

Тео явно заметил мои колебания и внимательно посмотрел на меня. Что значил его взгляд, я не понял.

«Ничего не поделаешь», – подумал я и забрался на заднее сиденье. А Миллинг и без шпиона догадается, что я буду у Рэлстонов.

Так мы и ехали в полной тишине. Время от времени было слышно, как кто-то зевает. Неудивительно – уже почти полночь. Только мне было не до сна: тревога словно колола меня иголками.

– Как вы думаете, он может причинить Мелоди вред? – решился я наконец спросить мистера Бриджера. – Просто не представляю, зачем ему понадобилось её похищать. Это его месть мне? Или это знак, чтобы я никому не рассказывал о его планах? А может, это репетиция его плана навредить всем людям?

– Кто его знает. Всё возможно. Судя по всему, убить для него ничего не стоит. И если он задумал отомстить, то может зайти далеко. Я только надеюсь, его остановит, что твоя сестра ещё ребёнок.

Мне тоже оставалось только надеяться. Мелоди частенько меня задирала, но после прогулки в Йеллоустонском заповеднике прошлой осенью мы очень сблизились. С каждыми выходными, что я проводил у Рэлстонов, наши отношения становились всё сердечнее. Если с ней что-нибудь случится, это будет просто ужасно.

– О ком вы говорите? – спросила Тикаани. – Я не про девочку. Кто такой этот «он»?

Я рассказал ей о Миллинге, о том, что произошло между нами, и волчица удивилась:

– Как же так? Вы же оба пумы, а он действует против тебя?

– Разве ты не знаешь, что пумы – одиночки? Мы не живём по законам стаи.

Возможно, мой ответ прозвучал не слишком дружелюбно, но у меня не было сил оправдываться за весь свой вид.

У дома Рэлстонов стоял полицейский автомобиль – потому что здесь произошло «преступление». Это слово было мне чуждым: в моей прошлой жизни в горах ничего такого и близко не случалось. Убивать и быть убитым в животном мире так же естественно, как дышать, в этом нет ничего дурного. Но в мире людей всё иначе, и мы, оборотни, должны здесь подчиняться человеческим законам.

У меня подкашивались колени, когда я выходил из автомобиля.

– Я останусь у машины, – сказал Тео, заговорив впервые за поездку.