Так и не разобрав, какие инициалы изображены на узорчатом вензеле с хитроумными завитушками и ленточками, я быстро поднялась по ажурным ступенькам крыльца.

Дверь передо мной распахнулась сама, я даже не успела притронуться к звонку.

Меня, судя по всему, ждали.

На пороге стоял невысокий брюнет в темных очках и строгом сером костюме в елочку.

— Я — Веретенников. Можно просто Роман, — вежливо определил он свою персону.

— А я — Татьяна. Можно просто госпожа Иванова, — бухнула я с порога.

Я еще как следует не разобралась в своих смешанных чувствах.

Нарушенный отдых — но отдых постылый…

Нежеланный клиент — но дело явно заманчивое…

Эти как нельзя более противоречивые чувства еще не улеглись в моей душе, и я откровенно нервничала.

— Милости прошу, — ничуть не смутился моим резким ответом Веретенников.

Он указал рукой на кабинет слева от входа.

Помещение было обставлено в лучших традициях «афроремонта» — последнего крика моды.

Грубая на первый взгляд, но изысканная при ближайшем рассмотрении отделка комнаты, шероховатые поверхности стен, намеренно асимметричные, роспись потолка под примитив и бамбуковая мебель — все это свидетельствовало об уйме денег, брошенных на представительские расходы.

Похоже, фирма «Рамиус» процветала.

— Так что же у вас произошло? — спросила я, устраиваясь поудобнее в бамбуковом кресле, которое, к моему удивлению, оказалось пластмассовым, — на редкость удачная стилизация!

Веретенников протер очки, — его глаза оказались грустными и голубыми, — и начал свой рассказ.

Раиса Михайловна Устинова была найдена вчера утром в своей собственной квартире с проломленной головой.

Орудием убийства послужил тяжеленный кубок, — награда за былые заслуги, когда госпожа Устинова была еще товарищем и занимала ответственный пост на местной швейной фабрике имени какого-то партсъезда.

— В точности вот такой, — Веретенников указал на полку возле кресла.

Я запрокинула голову.

Массивная медная колонна завершалась острой загогулиной, которая, очевидно, должна была символизировать некую деталь станка, — по медному корпусу были прочерчены линии — нити.

Не ахти как красиво, зато увесисто.

Ни одна голова не выдержит, если, конечно, поставить перед собой определенную задачу.

Убийца с этой задачей справился.

— А откуда у вас такой же кубок? — машинально поинтересовалась я.

— Я одно время был начальником цеха. На этой же фабрике. Не могу сказать, чтобы я так уж хорошо работал, — скромно поведал мне потупившийся Веретенников. — Просто в середине восьмидесятых такие штуки раздавали налево и направо.

— Мотивы убийства? Рэкет? Политика? Финансы?

— В том-то и дело, что нет, — развел руками Роман Геннадьевич. — Были, конечно, какие-то наезды еще в кооперативные времена, но мы быстро утрясли все проблемы. У Раисы Михайловны имелись серьезные связи в областной администрации. Она даже пару раз избиралась депутатом. Сначала при советской власти, а потом при… нынешней. Так что на этот счет никаких зацепок.

— А депутатство Устиновой могло быть как-то связано с ее гибелью? — продолжала я вслепую нащупывать возможные ниточки.

— Боюсь, что Раиса Михайловна подходила к этой должности сугубо формально. Просто это было удобно ей как хозяйственнику.

— Может быть, конкуренты?

— Н-не думаю, — почесал затылок Веретенников. — У нас хорошие партнеры.