«На редкость продвинутая контора, — удивилась я про себя. — Все у них так замечательно, только вот директору череп проломили».

— Тогда, может быть, месть? Или ограбление?

— Последнее исключается, — заверил меня Веретенников. — Из квартиры ничего не пропало. А уж Раиса Михайловна знала толк в хорошей жизни, поверьте мне.

— Нельзя ли увидеть место преступления своими глазами? — предложила я.

— Нет проблем, — тут же отозвался Роман Геннадьевич. — Мы с милицией в хороших отношениях, и никаких препятствий не возникнет.

— У органов есть какие-нибудь версии?

Роман Геннадьевич крепко сжал побледневшие губы, как бы раздумывая.

— Они разрабатывают свою версию, так сказать, родственную. Дело в том, что у Раисы Михайловны был муж. То есть есть. Тьфу, совсем запутался. Извините, я немного волнуюсь…

Я смущенно улыбнулась.

Еще бы!

Беседовать с самым известным частным детективом.

Пусть даже областного масштаба.

Впрочем, я, наверное, потянула бы и на весь регион.

Да и по стране меня знают, и даже за границей.

Неудивительно, что мой собеседник волнуется.

— Я немного волнуюсь, — словно прочитав мои мысли, продолжал Веретенников. — У нас, видите ли, срочный заказ на экспорт, и теперь мы вынуждены принимать решения самостоятельно. Дело не терпит отлагательств, а генеральный директор фирмы до сих пор никак не может разобраться с бумагами. Этот заказ курировала лично Раиса Михайловна.

Я проглотила столь нелестную для меня причину волнения господина Веретенникова, — так тебе и надо, Татьяна, скромность украшает человека, — и поинтересовалась:

— Вы сказали — генеральный директор? Я поняла так, что Устинова…

— Нет-нет, — покачал головой Веретенников. — Раиса Михайловна осуществляла общее руководство. А директор «Рамиуса»… Да вот и он сам.

Роман Геннадьевич вскочил со стула навстречу открывающейся двери.

На пороге возник тучный юноша с редкими курчавыми волосами.

Он явно страдал сильной одышкой и выглядел очень озабоченным.

— Рома! — прохрипел он. — Я позвонил словакам. Они вроде согласны.

Веретенников молча кивнул на меня, давая понять, что не стоит обсуждать производственные проблемы в моем присутствии.

Толстяк даже не повернул голову в мою сторону — это потребовало бы от него слишком больших усилий.

Он лишь скосил глаза на кресло и осведомился:

— Вы по этому вопросу?

— Не исключено, — уклончиво ответила я.

— Я взял на себя смелость, Николай Борисович, — затараторил Веретенников, — пригласить госпожу Иванову для проведения, так сказать, негласного расследования столь прискорбного происшествия…

Коммерческий директор «Рамиуса» подхватил вялую руку толстяка и сунул ее в мою ладонь.

— Бережков, — нехотя пробормотал генеральный. — Ну и что вы думаете?

«Что вам не мешало бы сесть на диету», — чуть не вырвалось у меня.

— Навожу справки, — ответила я сухо. — Я была знакома с убитой, так что считайте, что у меня в этом деле есть личный интерес.

— Если возникнут вопросы — обращайтесь прямо ко мне. Мы окажем вам любое содействие, — голосом умирающего курильщика проговорил Бережков.

— Непременно загляну, — пообещала я.