- Ну, Капа, давай побыстрее, - взмолился Венька, - через полчаса у нас сбор всей команды!

- Какой еще команды, пожарной, что ли? - Я не смогла удержаться от соблазна немного поиздеваться над Венькой.

Венька зашелся в приступе фальшивого негодования:

- Капа, это уже не смешно! Ты хоть понимаешь, насколько все серьезно! Выборы губернатора - это тебе не детский утренник!

- Догадываюсь, - хмыкнула я, открыла холодильник и задумалась, чего бы мне съесть. Выбирать пришлось между сильно подсохшим сыром и позавчерашней вареной колбасой невзрачного вида - вот до чего доводит иногда скандальных журналисток врожденная лень. Не без некоторых колебаний я все-таки остановилась на колбасе, поднесла ее к лицу и брезгливо принюхалась. Против моих ожиданий, никаких признаков разложения она не подавала и ничем не пахла, вообще ничем, если только бумагой самую малость. Плюнув на всяческие предосторожности, я наскоро соорудила бутерброд и немедленно вонзила в него зубы.

Венька смотрел на меня умоляюще, чуть ли не со слезой во взоре, как благовоспитанный пес, дожидающийся, когда хозяин наконец выведет его прогуляться и справить неотложную собачью нужду.

- Поесть я имею право или нет? - спросила я примирительно и выглянула в окно: у подъезда стояло лаковое авто, на котором он приезжал и в прошлый раз. Смотри-ка, сколько чести моей особе! Выходит, кандидат Пашков на полном серьезе решил заполучить меня в пресс-секретари. Загордиться мне, что ли?

Я дожевала бутерброд, тщательно стерла со стола хлебные крошки, потом принялась за мытье скопившейся в раковине посуды. Этой пытки Венька уже не выдержал.

- Ты что, издеваешься? - отчаянно возопил он.

- Ага! - отозвалась я беззаботно, орудуя намыленной губкой. - А как ты догадался?

Венька подпрыгнул к потолку, как шарик для пинг-понга. Кажется, еще немного, и он бы послал меня ко всем чертям, но этого так и не произошло. Вместо этого он забегал по кухне, отфыркиваясь и бормоча под нос что-то неразборчивое. Наконец он остановился и изрек с трагическими нотками в голосе:

- Я вижу, ты просто морочишь мне голову. Вот так открытие!

- В конце концов ответь, ты согласна или нет? Ты принимаешь предложение?

Я продолжала с остервенением тереть тарелку губкой.

- Так что мне сказать Пашкову: согласна ты или нет? - прогнусавил Венька.

Замечательно русская фамилия Пашков резанула мне по нервам, словно лезвие.

- Да! - рявкнула я. - Да! - И, злясь на саму себя, а также на неизвестного мне Пашкова и слишком хорошо известного Веньку, с размаху швырнула тарелку в мойку с мыльной водой.

Венька резво отпрыгнул в сторону, но брызги его все-таки достали.

- Хулиганка! Истеричка! - прошипел он и, достав из кармана пиджака носовой платок, стал старательно промокать им пятна на полах своего роскошного пальто.

- Высохнет, - заметила я и побрела в комнату собираться, предусмотрительно предупредив Веньку, чтобы не вздумал высовываться из кухни.

Венька только обиженно сопел.

На то, чтобы натянуть юбку и свитер, провести расческой по волосам и мазнуть по губам помадой, у меня ушло не более пяти минут. Предвижу ваше недоумение: ведь большинство женщин за такое короткое время не успели бы и подпоясаться. Однако, к счастью, я не отношусь к большинству женщин. Я уже надевала в прихожей свое знаменитое пальто, когда Венька наконец решился выглянуть из кухни.

Ладно, о Веньке потом, сейчас о моем пальто, раз уж о нем снова зашла речь. А знаменито оно было своим красным цветом необычайной интенсивности. Я купила его в прошлом сезоне, когда моя жизнь еще не трещала по всем швам. Эти самые пальто висели в универмаге рядами, чуть ли не до линии горизонта, разнообразных цветов и оттенков, но меня, точно быка, потянуло на красный. Когда я его напялила, у продавщицы глаза на лоб полезли, а мне все было нипочем, поскольку я чувствовала себя полноправной хозяйкой собственной молодой и перспективной жизни с явными признаками успеха на всех фронтах.