— Кто?

— И начальник ваш, и директор наш… — Она затянулась беломориной. — А то глядите, жена бросит.

— Почему? — удивился гений.

— Потому что это вы у нас отрешенный, блаженный и оглашенный. А супруга ваша вполне земная женщина. Я ведь ее на вашей свадьбе наблюдала. А я в женщинах разбираюсь, уж поверьте.

— Ну и?..

— Ну и чем вы собираетесь ее пленять?

— Любовью.

— Любовь — штука, конечно, высокая. Но может и улететь, если ее не удерживать вполне земными ценностями. Достатком, положением в обществе и так далее. Положение у вас, правда, есть, хоть и в довольно узких кругах. Чего не скажешь о достатке… Так что одна вам дорога — в заграничный казенный дом. Там вас хоть оценят по достоинству.

— Секретность, — вздохнул Ветров.

— Ну так и уходите из института. Здесь вами питаются как вурдалаки, прости меня Господи! Я к Семену неплохо отношусь, все-таки учились вместе. Но ведь он давно уже импотент научный. А директор наш? И говорить не хочется… Высосут вас как лимон и выбросят. Так что бегите из нашей конторы, как ни больно мне это говорить. Попаситесь на вольных хлебах. В фирму какую-нибудь пристройтесь. Сейчас такие возможности есть. А потом вперед! А то смотрите, пропадете в нашем родном отечестве ни за грош. Здесь нынче мозги никому не нужны. Дураков обманывать легче. А за границей и работу будете иметь, и красавица ваша ценить вас будет. Ну как вам мои наставления?

— Я подумаю, — ответил Ветров.

К сожалению, Генриетта Вольдемаровна безнадежно опоздала со своими советами.

Сергей Николаевич снимал стресс прошедшего рабочего дня при помощи своей длинноногой секретарши. Но расслабиться в полной мере в этот вечер Висницкому не удалось. Едва они устроились в кресле, запиликала «дельта».

— Сергей, у нас неприятности, — услышал он в трубке голос законной супруги, Нины Вахтанговны. — Немедленно выезжай!

Чертыхнувшись, Сергей Николаевич наскоро завершил начатое, затем снял с себя легонькое тело, поставил секретаршу на пол, похлопал девушку по голенькой попке, ласково шепнул ей: «Прости, рыбуля» — и покинул кабинет.

Через несколько минут он уже рассеянно смотрел сквозь окно «шевроле» на празднично разукрашенные витрины магазинов, на снующие толпы прохожих. То тут, то там попадались шумные, пьяные компании. То и дело какой-нибудь подвыпивший мужик норовил попасть под колеса.

— Да когда же эти праздники кончатся! — в сердцах проворчал пожилой водитель.

— До старого Нового года терпи! — откликнулся сидевший рядом с ним охранник Висницкого.

— Вон Задорного послушай, он хорошо про эти праздники говорит. Слышь, у какого еще народа старый Новый год бывает? — И охранник заржал. — Вы, Сергей Николаевич, слышали, как он базарит? — И охранник принялся пересказывать всем известную миниатюру сатирика про уникальность русской нации.

— Замолкни, — оборвал его Висницкий, который терпеть не мог пересказа чужих шуток.

Охранник обиженно замолчал.

«Да, в Грузии тоже любят праздники, но никто никогда не напивается. Это позор для мужчины — быть пьяным. Как говорят японцы, это значит — потерять лицо», — думал младший Висницкий, глядя сквозь затемненное стекло автомобиля.

…Он любил Грузию, как любят свою малую Родину. В отличие от старшего брата Сергей родился уже в Кутаиси. Знойный, с вымощенными булыжником мостовыми город был его родным городом.