— Я покажу вам, — хрипло сказала она, отстраненно понимая, что, может быть, и не права сейчас, разрушая почву под собственными ногами. Нет, наверняка не Бай или кто другой, а именно Вадим был злым гением в их семье, хотя, она была уверена, он не мог поднять руку на ее отца, но… Но эта, неизвестная ей Кисота — одна фамилия чего стоит! Как он мог?! Не убить, но организовать убийство, как он, по утверждению следователя, организовал ее похищение, а в сущности, то же убийство, — это Вадим сумел, решился на это… Ну так и пропадайте же все вы пропадом!

Лариса тяжело выбралась из кресла и подошла к столу, на полированной поверхности которого лежали скомканный отцовский носовой платок, связка ключей, среди которых она сразу узнала и те, которыми открывали этот стол, — эти два ключа на колечке отец всегда в футляре часов хранил, нашли их, значит, и белый фигурный нательный крестик на цепочке. Он-то и был главным ключом, за который бандиты наверное отдали бы все, что имели. Покачав крестик в пальцах, Лариса вздохнула, обошла стол, вставила крестик в едва заметную щель под самой крышкой стола и нажала на него.

С легким звоном крышка неожиданно легко откинулась, как в волшебной шкатулке, а связка ключей и платок полетели на пол. Грязнов едва успел подхватить их.

Все на миг замерли, потом вскочили и окружили стол.

Перед присутствующими открылась еще одна камера сейфа, секретная. В неглубоком металлическом лотке лежали несколько конвертов из плотной бумаги и видавшая виды общая тетрадь в клеенчатой обложке. Лариса протянула ее Турецкому. Он открыл тетрадь, взглянул на аккуратный убористый почерк и понял, что каталог старого коллекционера — его тайный каталог — и должен был оказаться именно таким.

— Я могу его взять? — спросил спокойно, хотя внутри у него все дрожало от нетерпения.

— А что делать? Конечно, сейчас он вам нужнее.

«Ну держись теперь, Виталий Александрович!» — подумал он.

— А в конвертах что? — тут же спросил он.

Лариса, видимо, уже жалела, что открыла сейф при посторонних.

— Документы, наверное, — неохотно откликнулась она.

Заметив минутное замешательство Турецкого, Полунин взял инициативу в свои руки:

— Позвольте взглянуть.

Из одного конверта он вынул два паспорта: Константиниди и его дочери. Перелистнул, показал — визы на выезд в Австрию и Швейцарию. Отложил в сторону. Во втором конверте лежали банковские карточки, которые Полунин, не зная иностранных языков, протянул Турецкому.

— «Лионский кредит»… «Национальный швейцарский»… «Банк Милана»… Неплохие банки, устойчивые. В конце концов, у нас каждый гражданин имеет право держать свои деньги в зарубежных банках. — Он сунул карточки обратно в конверт и небрежно бросил в сейф. И по глазам Ларисы понял, что напряжение у нее начало спадать. Вот в чем дело, догадался Турецкий. Да они же сами, вдвоем с папашей, хотели надуть Вадима! Оставить его тут и самим рвануть за границу. Возможно, и навсегда. Оттого и лежали в сейфе полотна, не предназначенные для продажи здесь, на родине, уже приготовленные к вывозу за рубеж, даже специальной мягкой бумагой переложенные. Ну и ну!.. Вор, выходит, у вора дубинку украл?..

В третьем конверте находилось всего три сберкнижки, но с впечатляющими суммами взносов. Правда, отметил для себя Турецкий, все вместе они не тянули на миллион долларов. Оттого, видать, и нервничал старик, пускаясь в авантюру с Баем.