— Сколько денег мы у вас можем найти?

— Понятия не имею. Вы там можете вообще ничего не найти…

Она вспомнила, что Димка примерно неделю назад говорил о какой-то загранкомандировке. Намечалось будто бы что-то. Вот, вероятно, и наметилось.

— Во всяком случае, на полмиллиона долларов точно не наберете. Поэтому лучше меня не в подвале держать, а домой привезти. Опять же, — она безразлично пожала плечами, — куда я от вас удрать-то смогу? Глупо.

Ашот заговорил по-армянски, резко и громко. С минуту братья, похоже, переругивались, даже едва за грудки друг друга не схватили. Наконец успокоились и старший сказал:

— Мы решили, что сначала все-таки поедем одни. Риска меньше, — он обернулся к Ашоту и добавил несколько фраз по-армянски. Тот снова попробовал было возразить, но старший повысил голос. И тогда Ашот встал и сказал, чтобы Лариса отдала ему свою сумочку с ключами. Ее он кинул брату, а Ларисе велел следовать за ним.

Они вышли в прихожую, где Ашот открыл в полу люк, для чего ему пришлось сдвинуть в сторону небольшой ковер. Щелкнул выключатель, и в подвале загорелся свет. По приставной лестнице Ашот быстро спустился в подвал и подал руку Ларисе. Та с его помощью послушно сошла вниз. В небольшом квадратном помещении стоял широкий топчан, покрытый одеялом, и больше тут никакой мебели не было.

— Так, значит, это и есть ваш публичный дом? — с насмешкой поинтересовалась она. — Скромненько. Что, денег на обустройство не хватает? Приходится уголовщиной заниматься?

Ашот сморщил лицо, будто очень противно было ему слушать эти слова от женщины, которая совсем недавно так сильно его любила.

— Вот здесь, извините, немного посидеть придется. — Он тяжело вздохнул.

— Эх ты, му-у-ужик, — презрительно протянула Лариса. — Если б я только знала, кто ты есть на самом деле.

— Он — старший, что делать, — развел руками Ашот.

— Вот когда вас обоих к стенке поставят, бандиты вы поганые, а это обязательно будет, я тоже с удовольствием погляжу, как вы хором запоете, говнюки… Ничтожество жалкое, убирайся отсюда, смотреть на тебя противно!..

Ашот что-то выкрикнул по-армянски, сжал кулаки и потряс ими перед собственным носом. А потом как ошпаренный выскочил из подвала и захлопнул люк. Минуту спустя погас и свет

Лариса с ногами забралась на топчан и положила голову на согнутый локоть. Больше всего она боялась сейчас услышать какой-нибудь шорох в углу Если здесь водятся мыши, все — сердце ее не выдержит

Братья, изредка мрачно поглядывая друг на друга, молча ехали в Москву. Мотор мощного «мерседеса» был почти неслышен. И от этого напряженная тишина в машине казалась невыносимой.

Двадцатитрехлетний Ашот, воспитанный в полном повиновении старшему брату, впервые, может быть, переживал глубокий внутренний протест. Такая женщина! Не жадная проститутка, каких было у него немало за прошедший год московской жизни и которых всегда можно найти возле любой коммерческой палатки. Нет, большая, белая, — правильно брат сказал, но не все, — еще и очень сладкая женщина, которая сама любит мужчин, а не деньги, и понимает толк в сильном желании… А Миша с ней как с обычной шлюхой. Обиделся, что ли, брат, что опередил его Ашот. Сам, наверное, хотел первым попробовать? Тогда зачем не сказал?.. Ашот бы уступил, не торопился бы. Очень не нравилась теперь Ашоту и авантюра с квартирой, в которую впутал его Миша. Чувствовал, что может плохо кончиться. Недаром и Лариса все время им большой беды желает Беспечным еще своим сердцем ощущал Ашот назревавшую опасность. Но с детства привык подчиняться брату Иначе в семье нельзя. А Миша ничего не хочет слушать, самым умным себя считает.