— Как тебе сказать… Скорее нет, чем да, — весьма неопределенно ответил я ребенку. — Машина, по крайней мере, не моя.

— Все равно, — сказало рассудительное дитя. — За этот забор Оливер вам точно голову открутит. Он его только вчера поставил и покрасил…

— Может, мне убежать побыстрее? — поинтересовался я у мальчика. — Пока Оливера нет.

— От него разве убежишь… — грустно поведал пацан. — Его только придурочный Кол не боится. — Ребенок с ножиком кивнул в сторону бредихинской хибары, и я таким образом узнал дворовое прозвище Николая Федоровича. «Кол» — звучит грозно. Впрочем, дедушка старый, ему можно.

— А если я все-таки попытаюсь сбежать, — осторожно произнес я, — ты меня не выдашь Оливеру?

— Не выдам, — очень серьезно пообещал пацан.

— Вот и отлично. — И я предпринял очередную попытку встать. На сей раз затея моя увенчалась успехом. Вот только идти по улице со связанными руками — занятие обременительное.

Мальчик был, видимо, того же мнения.

— Дядя, а у вас руки связаны, — напомнил мне он голосом школьного учителя, застукавшего ученика за списыванием.

— Неужели? — пробормотал я. — Да, действительно. Жалко, что твой столовый ножичек туповат, а то бы ты смог разрезать этот ремень.

Ребенок насупился. Слова мои уязвили его в самое сердце.

— Он не столовый, — сурово возразило мне зеленоглазое дитя. — И это не ножичек, а настоящий охотничий кинжал. Знаете, какой он острый? Хотите, докажу?

— Ну, попробуй, — скучающе сказал я, словно делая пацану одолжение. Повернувшись к нему спиной, я добавил: — Но ремень этот такой толстый…

— Подумаешь! — выпалил за спиной ребенок и стал с ожесточением пилить мои путы. Кинжал был и впрямь заточен отменно и, если бы я вовремя не спохватился и не обернулся, дитя в творческом порыве отпилило бы мне еще и большой палец.

— Хороший ножик, — похвалил я, уберегшись от членовредительства. Руки мои теперь были не только свободны, но и, как ни странно, целы. Следовало бы прочесть ребенку лекцию о вреде холодного оружия или даже конфисковать опасный предмет. Однако с моей стороны это было бы свинством.

— Это не ножик, — упрямо повторил пацан. — Говорю же вам — охотничий кинжал. Вы глухой, что ли?

— Ладно, — согласился я. — Тебе виднее. Ты мне помог — и я тебе помогу. Скоро сюда приедет милиция. Если ты хочешь, чтобы твой кинжал _А остался с тобой, спрячь его подальше…

— Подумаешь, милиция, — пренебрежительно сказал пацан. — Разве они чего могут? Оливер сказал, что вся здешняя милиция у него в кармане.

— Ну, смотри… — Я, как мог, отряхнулся от песка и заковылял по направлению из опасного дворика. Нет, с ногой, кажется, было все в порядке. Просто отсидел. Сейчас ее разомну — и все пройдет.

Прежде чем покинуть дворик, я все-таки обернулся. Зеленоглазый пацан, потеряв интерес к поваленному забору и машине в котловане, играл на песке сам с собой в ножички. Вернее сказать, в кинжальчики. Острие не хотело держаться в рыхлом песке, но ребенок был настойчив.

— Эй! — окликнул я его напоследок. — А кто такой, кстати, Оливер?

Пацан оторвался от своего занятия и взглянул в мою сторону с упреком. Даже странно было, что такой взрослый дяденька задает такие ерундовые вопросы.