— Ты действительно спишь? — спросил он.

— Нет, — ответила Энни, открыв глаза.

— Прекрасно. Я собираюсь поиметь тебя этой ночью, — объявил он и, сбросив длинный темно-красный шелковый халат, остался обнаженным.

— Ты прекрасен, господин! — искренне выпалила Энни. И сказала чистую правду. Высокий и стройный, мускулистый, с широкими плечами и узкими бедрами, он был самим совершенством. Чудовище задвинул засов на двери, и она невольно восхитилась его упругими ягодицами, длинными, поросшими волосами ногами. Он повернулся, и она увидела треугольник завитков внизу живота, из которого поднимался его могучий член. Его грудь тоже была волосатой, но не слишком.

— Мужчины не бывают прекрасными, — усмехнулся он.

— А ты прекрасен. Но почему всегда носишь маску?

— Тебе не понравится то, что под ней, — вздохнул он.

— У тебя ужасные шрамы, господин, — предположила Энни. Он кивнул.

— Не стану пугать тебя, мистрис Энн.

— Я твоя собственность, как ты уверял меня. Какая разница, если я и напугаюсь?

— Никакой! — холодно бросил он. — Но у мужчины должна быть гордость. Я не нуждаюсь в женской жалости.

— Когда-нибудь ты покажешь свое лицо, — неожиданно сказала Энни. — Покажешь, потому что полюбишь меня.

Он хрипло рассмеялся:

— Девка, ты слишком задрала нос. Впрочем, ты меня забавляешь. Я пока что оставлю тебя здесь и не прикажу развлекать моих людей. Они очень расстроены таким решением, тем более что Рейф и Каспар превозносили тебя до небес. Но с ними ты не кончила.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Не кончила, — согласилась Энн.

— Почему? — допытывался он.

— Потому что сохранила страсть для тебя одного, господин.

— Умный ответ, девка.

— Правдивый, господин, — спокойно ответила Энни. Он лег рядом, обнял ее и провел пальцем по губам.

— Такой талантливый рот…

— Буду счастлива ублажить тебя, господин, — улыбнулась она. — Если разрешишь.

— Разрешаю, — ответил он.

Энни откинула простыни, уселась на него спиной вперед и стала ласкать его фаллос. Провела языком по всей длине, потом взяла в теплый рот, медленно облизала и стала сосать, чувствуя, как он набухает. Он громко застонал. Энни сжала готовый к бою фаллос. Он уже хотел овладеть ею, но Энни ускользнула, уселась ему на голову и скомандовала:

— Ты должен лизать и сосать меня, а потом я стану тебя объезжать.

— Ты будешь наказана за свою наглость, — пробормотал он и тут же впился губами в ее плоть.

— Да, милорд, — сладко пропела Энни, и когда внутри все взмокло, снова спустилась вниз и насадила себя на его твердое копье. И пустилась вскачь, пока он не выгнулся. Широкие ладони смяли ее нежные груди, оставляя синяки.

— Ты кончишь для меня! — приказала она.

— А ты — для меня, — ответил он, переворачивая ее на спину и вонзаясь в жаркое лоно. — Или рабыня вообразила, что может господствовать над господином?

— Сильнее, господин! Глубже, господин! — выдохнула Энни.