— Так и есть. Для нее мнение окружающих не имело особого значения. Ее совесть была чиста. Но к сожалению, до моего брата Филиппа тоже дошли слухи. Он был на девять лет старше меня и так и не утешился после смерти матери. Это он нашел ее висящей в конюшне. Ему хотелось обвинить кого-то в смерти матери, и он нашел этого кого-то, когда услышал сплетни.

— И что случилось? — выпалила Энни. — Нет, погодите. Я не должна лезть в ваши дела.

— Нет, все в порядке. Мне было почти три года, когда это случилось. Мои родители устраивали званый ужин, и няня привела меня и Филиппа вниз, пожелать взрослым спокойной ночи. Не помню, что там было. Но мой отец сказал, что все ахали и охали надо мной и твердили, какой милый мальчик мой брат. И тут Филипп объявил, что я хочу что-то сказать. Все уставились на меня, и, по словам па, я громко сообщил всем, что моя мама — шлюха. Последовало потрясенное молчание, а потом няня упала в обморок. Па говорил, что ее приводили в сознание не меньше четверти часа. Он спросил, кто меня научил, и я честно ответил, что это был Филипп. Тут мама отвела меня наверх и уложила спать, прежде чем вернуться к гостям. Филиппа отослали в библиотеку.

— А ужин продолжался? — не выдержала Энни.

— Разумеется. У гостей оказалось достаточно такта, чтобы пропустить сказанное мимо ушей, — усмехнулся Девин.

— Но что было с вашим братом? И бедной няней?

— Няня вернулась домой, в Англию. Отец дал ей рекомендации на случай, если она захочет там работать. Сказал, что она женщина порядочная, но, возможно, не слишком наблюдательная. Через два дня Филиппа отослали в военное училище. Вернее, в частную школу, где носили военную форму и царила строжайшая дисциплина. После той ночи я не видел его много лет. Па отказал ему от дома. В его школе Святого Катберта, названной в честь воинствующего епископа Линдисфарна, был летний лагерь. Следующие шесть лет Филипп после занятий отправлялся прямо туда.

— А другие каникулы? Рождество? Пасха?

— Оставался в школе. Па не желал с ним встречаться. Матери это совсем не нравилось. Она не часто спорила с отцом. Только перед каждым Рождеством. Сама она простила Филиппа. Говорила, что он был ребенком и не понимал, что сделал. Но мой отец придерживался иного мнения. Говорил, что Филипп слишком умен и хитер и прекрасно все просчитал. Видите ли, моя мать была на третьем месяце беременности, когда все это произошло. Через неделю у нее случился выкидыш. Отец винил Филиппа и в этом. Особенно когда доктора сказали, что больше детей у нее не будет.

— Как все это грустно! — вздохнула Энни. — И что было дальше с вашим братом?

— Закончив школу, он поступил в Гарвард. Летом он оставался в колледже, и отец заставлял его работать на одном из своих предприятий. Как-то летом он работал на уборке отходов на ткацкой фабрике в Шотландии. Ему пришлось жить с одним из десятников. Получал он столько же, сколько любой уборщик, и половина шла десятнику за комнату и стол. Ему оставалось только то, что он сумел сэкономить. Он тратил все деньги на насущные нужды, но мать уговорила отца покупать ему одежду и платить за учебники. На второе лето он работал в одном из отцовских офисов. Его начальство так хвалило Филиппа, что па впервые за много лет заинтересовался старшим сыном. Прежде всего, он убедился, что начальник Филиппа говорил правду, а не просто хотел польстить боссу. Поняв, что Филипп пошел в его породу, отец начал обращаться с ним немного лучше. Ма умерла вскоре после того, как Филипп окончил колледж. Мне было всего четырнадцать. Я не видел брата с той ужасной ночи. Через пару месяцев после смерти ма отец купил Филиппу квартиру, и тот иногда стал заходить на ужин.

— Значит, вы с братом помирились! — обрадовалась Энни. — Это прекрасно!

— Не совсем, — вздохнул Девин.