Он разговаривал, войдя в квартиру, разговаривал, когда шел мимо двери, за

которой притихла Лера, продолжал говорить в библиотеке, одновременно что-то

торопливо перемещая на письменном столе. Судя по звукам. Он выдвигал ящики и

перекладывал с место на место шуршащие бумаги, и все говорил и говорил. Голос

его был сухой и непривычный. Механический? Деревянный? Лера никогда не

слышала у мужа такого голоса.

«На войне как на войне», – подумала Лера и приготовилась подслушивать.

– Никаких проблем не будет, Илья Борисович. Ей не то что половины не

принадлежит, ей вообще не принадлежит никакой доли. Да, все сто процентов мои.

Нет, ставить в известность жену я не планирую. А на каком основании она будет

возражать? Да не волнуйтесь вы так, Илья Борисович, никаких неприятностей у вас

не будет. Я знаю, как подстраховаться. Поэтому настоятельно прошу договор дарения

подготовить к моему приезду. Я сейчас к вам подъехать не могу, дел много, но по

электронке отправлю все отсканированные документы. Да, все – устав,

свидетельство о регистрации… Нет, у меня не ЗАО, у меня ООО. А оригиналы

привезу лично. Дело срочное, как вы понимаете. До встречи.

И затем Леонид, на ходу запихивая топорщащуюся кипу бумаг в портфель,

прошагал к входной двери.

Ильей Борисовичем звали его нотариуса. Не то чтобы нотариус Костенко был

Лёнькиным личным имуществом или числился в штате «Скворечника», где и получал

зарплату, но все вопросы, связанные со всевозможными доверенностями и

заверением многочисленных копий, Леонид издавна решал через Илью. Для

упрощения и ускорения всех процедур он время от времени приглашал нотариуса на

шашлык, а для закрепления хороших отношений оказал конкретную помощь рабочей

силой и стройматериалами, когда тот решил отстраиваться на своих сотках под

Рузой.

Лера услышала мягкий стук закрывающейся двери.

Зашибись.

Сведя брови к переносице и сосредоточенно наморщив лоб, она вышла из

закутка и меленькими шажочками направилась на кухню. Зачем-то. Дошла.

Постояла. Развернулась, пошла в библиотеку, где только что ее муж решал по

телефону технические вопросы дарения своей фирмы. Дарения кому? Неужто не

понятно?..

Лера всегда гордилась, что у мужа есть фирма. Что он у нее трудяга и

предприниматель. Что он не перепродает через Интернет или на рынке возле метро

дешевые товары, после чего они становятся уже не такими дешевыми, а делает что-

то сам, своими собственными руками. Образно выражаясь, конечно. Но тем не

менее, не перепродает.

Большая ли у Лёньки фирма? Не очень, бывают и побольше. Человек тридцать

или около того, включая трех менеджеров-замерщиков, бухгалтера и секретаря. Есть

водители на «газели», есть бригада слесарей, есть кладовщик. Остальные – ребята-

монтажники и отделочники. Прорабом выступает один из замерщиков, а иногда и сам

хозяин, некогда закончивший строительный техникум и даже успевший поработать в

этом качестве на пыльных стройках Москвы. Что-то Леониду на этих стройках не

понравилось, и он решил, что ему нужна своя собственная фирма, и она у него

появилась – жизнестойкая, отлаженная и приносящая надежный доход. А потом в его

жизни появилась Лера.

Лера никогда не стремилась стать совладелицей «Скворечника», так сказать,

де-юре и не обижалась, что муж эту тему ни разу с ней не обсуждал. И так ведь

понятно, что, если это Лёнино, то и Лерино. Как коттедж в Панкратовке, который

раньше принадлежал только ей, а теперь стал общим. Как их новая шикарная

квартира.