-  Да нет же, Светило! Ты подожди и послушай.

    Я думаю, здесь все не так просто. Ты вспомни, с чего все начиналось.

    -  Что? С чего начиналось?

    -  Вся история с этим Поплавским. Еще в тот, прошлый раз. Ты ведь не станешь спорить, что перемещение во времени было?

    -  Было.

    -  Ты это помнишь. Я это помню. Поплавский говорит, что не помнит.

    -  Я думаю, Виталий тоже помнит, - медленно сказала Света.

    -  Наверняка. Он же был главным действующим лицом во всех этих событиях. Но я не об этом. Мне вот что непонятно: почему нас вначале так хорошо обдурили, а теперь не трогают?

    -  Не поняла. Кто не трогает?

    -  Не знаю, Светило. Я помню очень хорошо, как нам с Валеркой и Шестаковым этот доктор объяснял что-то про… как их?… нейрограммы. Что Банщик этот ваш…

    -  Какой Банщик?

    -  Ну, Юра… Юра… Ты его еще деревянным называешь…

    -  Кашин, что ли?

    -  Ну, наверное, Кашин. Так вот он - что-то вроде маяка. Ты - матрица.

    -  Я - матрица?!

    -  Ну, это Поплавский так говорил! Я тут ни при чем. Кому-то ты была очень нужна. Поэтому мы с Валеркой тогда в твой мир и поперлись. И даже вроде у нас что-то хорошее получилось… А потом… - Саша потер лоб рукой. - Потом ты за своим Антоновым погналась, я - за тобой. И в результате - он жив, а мы все заново прожили девяносто шестой год.

    Света задумчиво покивала, пропустив мимо ушей замечание насчет того, что она "погналась" за Виталием.

    -  Я все это к чему говорю? К тому, что вот сейчас мы с тобой все помним, путешествуем спокойно. А нам - ничего. Никто нас не трогает.

    -  Ну и хорошо. Может, мы уже и на фиг никому не нужны, - попробовала возразить Света.

    -  Не думаю.

    -  А что ты думаешь?

    -  Не знаю, - признался Саша. - Пошли, нам выходить. - И уже на эскалаторе решительно закончил:

    -  Но я обязательно должен узнать!

    Глава третья

    СВЕТА

    Не знаю, как это называется у вас, но я лично такое состояние называю отчаянием. Нет, я, безусловно, бодрюсь изо всех сил, курю горлодерный "Кэмел", смеюсь и поддерживаю дурацкие разговоры Самойлова о каких-то чертовых инопланетянах, которые примчались сюда сломя голову с другого конца галактики только для того, чтобы слямзить наши грешные души. Еду в этом гнусном метро, где все смотрят друг на друга злющими глазами, читают бредовые газеты и не менее бредовые книги и пахнут во все стороны потом, дешевыми одеколонами, перегаром и гнилыми зубами. Ну, ну, не горячитесь так, девушка. Давно ли сами из грязи личико высунули? Так уж все вам противны? Спокойней надо быть, добрее к своим согражданам. Которые, между прочим, хоть с перегаром, хоть с гнилыми зубами, а на работу едут. Хлебушек для вас растят, молочко в бутылки наливают, пивко за ваше здоровье у ларьков пьют.

    Так. Что у нас есть? Ничего. Тысяч сто - сто пятьдесят в кошельке, полкило косметики в сумке, на себе: куртка кожаная, джемпер ангорский, приличные джинсы, ботинки, трусы, лифчик, плюс колечко мамино и цепочка. Для начала новой жизни - не густо. Куда мы едем? В общежитие рыбфлота. На один квадратный метр - два человека, двое-трое малолетних детей и штук сто тараканов.