-  Что случилось? - удивился Саша.

    -  Личным распоряжением господина Антонова мне запрещено появляться в "Фуксии и Селедочке", - звенящим от бешенства голосом сказала Света.

    -  Этого следовало ожидать, - спокойно отреагировал Саша. - Что ему еще оставалось делать, когда мы… когда ты ТАК ушла?

    Света нервно рылась в сумке.

    -  У тебя есть сигареты?

    -  Нет, кажется, кончились. Я схожу в магазин.

    -  Я с тобой. Мне все равно нужно много чего купить. - Света швырнула сумку на диван. - Ты не знаешь, сколько сейчас стоит зубная щетка?

    -  Смотря какая, - ответил Саша. В другое время он обязательно развил бы эту тему. Ну, там, что-нибудь вроде: вам небось простая рабоче-крестьянская щетка и в рот не полезет… Но сейчас заводить такие разговоры было, по меньшей мере, бестактно. Потихоньку начал высовывать свою злобную морду проклятый денежный вопрос. Сколько сейчас у Светы денег? И не спросишь ведь… И что она собирается покупать? У нее же из одежды, черт побери, только то, что на ней! А сколько этим женщинам нужно всякой ерунды! Предложить ей денег? А как? И вообще - как она жить собирается? А я? Сегодня я должен был звонить Лене. Мы собирались идти и покупать видик. А потом мы собирались жениться. А теперь? Я не представляю, что ей скажу. Вот сейчас подойду к телефону, наберу номер, скажу: здравствуйте, Юлия Марковна, это Саша, позовите, пожалуйста, Лену… И… И…

    -  Ты идешь? - Света стояла в дверях.

    -  Иду, - ответил Саша, проходя мимо телефона.

    Больших универсальных магазинов рядом не оказалось, поэтому Саше пришлось выкурить аж четыре сигареты, пока Света прочесывала четыре маленьких. После очередного заныривания в магазин число пакетов и свертков угрожающе увеличивалось. Наконец, Света вышла из последнего, села на подвернувшуюся скамейку и весело произнесла:

    -  Все, Саш, деньги кончились. Бутылка - с тебя, и идем праздновать новоселье!

    Глава седьмая

    СВЕТА

    Вот так и началась моя новая жизнь. Не знаю, как там себя ощущала Золушка после того, как пробили часы, но мне, точно, хуже. Во-первых, я и на балу пробыла подольше, успела втянуться.

    А, во-вторых, - главная и самая большая разница! - Золушке хочется, чтоб ее нашли. А мне - нет. Вижу, вижу, как Сашка, бедный, чуть ли не на цыпочках ходит - все боится, что счастье его кончится. Он-то думает, что я таким образом своего мужика воспитываю: вот, дескать, помучается, помучается, да и на коленках приползет. Не-ет, братцы. Хоть на коленках, хоть на пузе ползи - без толку. К тому же и не приползет он вовсе. У нас, видите ли, его сиятельство из той породы упертых-твердолобых, которым легче помереть с тоски, но никогда не попросить прощения. Господи, да что я за глупости говорю? Какое прощение? У кого? За что? И вообще мы давно договорились сами с собой, что больше НИКАКИХ разговоров и раздумий на темы Виталия Николаевича Антонова не ведем. Все. Закрыто. Опечатано. Перед прочтением сжечь.

    Светочка стояла у плиты и помешивала суп. Судя по всему, должно получиться неплохо. В последнее время она получала огромное удовольствие от домашних дел. Самостоятельно готовила, мыла посуду, стирала кое-какие мелочи, вытирала пыль. Если Саша не стоял свою вахту или не носился где-то по делам, они, словно очень пожилая парочка, уютно сидели перед телевизором, пили чай или разговаривали на столь любимую Сашей тему - спасение человечества. Иногда Саша читал газету, а Светочка вязала. Она специально попросила Сашу привезти бабушкину шкатулочку.