Шан регулярно ездил на стройку, контролировал ее ход. По большому счету, пока ему было нечем больше заниматься. И явившись туда после ночного дождя, китаец неприятно удивился. Он вышел из машины в легких туфельках и, сделав десяток шагов, остановился. Чтобы пройти дальше, требовались сапоги, желательно до колен. И хорошо тренированные ноги, чтобы после каждого шага вытаскивать их из липкой, засасывающей грязи. Хорошо еще, что стройка была невелика, обойдя ее по влажной травке, Гунсунь рассмотрел малейшие подробности работы. А уже днем Шан купил себе сапоги.

С другой неприятностью он столкнулся лишь дважды, хотя, по слухам, на некоторых других стройках это происходило ежедневно. Гунсунь не прикарманил ни единого доллара из полученных от Сю Ниня денег, все их он старался с максимальной пользой вложить в дело. Шан платил строителям за работу в выходные, но он забыл о праздничных днях. Гунсунь узнал о их существовании, когда в очередной раз явился на стройку. Строительная площадка была пуста. Китаец глазам своим не поверил. Он заглянул внутрь возводимого здания и вместо людей заметил парочку пустых бутылок. Рядом валялись обрывки газеты. Знакомый китайский торговец, постигший местные реалии, объяснил:

— В России сегодня праздник, вчера твои строители его отмечали.

— Скромно они его отметили, — подумав, сказал Гунсунь. — Я нашел всего две пустые бутылки.

Торговец иронично усмехнулся:

— Тару строители унесли с собой.

— Думаешь, они такие хитрые? Нарочно оставили только две пустые бутылки, чтобы я решил, будто они пьют не как русские?

— Нет. Думаю, что сначала они собирали бутылки, чтобы позже их сдать на специальном приемном пункте и получить за них деньги, но под конец упились до беспамятства и про две последние забыли.

У Шана не было оснований считать слова знакомого выдумкой или наговором. Человек много лет прожил в этой стране, знал, о чем говорит. При этом вряд ли стоило закатывать скандал наемным труженикам. Гунсуня вполне удовлетворяла работа строителей. Здание возводилось в оговоренные сроки и, насколько мог судить Шан, достаточно качественно. Да и оставалось всего пара месяцев работы. Кроме того, знакомый успокаивал Гунсуня:

— Тебе еще очень повезло. Знаешь, как говорят на других стройках, да и не только на стройках. Самый лучший праздник в году — пятница, потому что она бывает каждую неделю. А то Нового года или Восьмого марта пока дождешься, можно умереть от жажды. Вот так.

Тут Гунсуня охватила странная идея-фикс. Он боялся, что строители, перепившись, устроят чудовищный погром, разнесут его здание вдребезги. Хотя сделать это без взрывчатки было очень трудно. Но Шан подхватил паранойю в легкой форме. Скорее всего, ее вызвало вторичное изменение сознания. Первое случилось, когда Гунсуню позволили тяжким трудом обеспечивать собственное богатство. После многих лет обязаловки и гарантированной нищеты возможность самому зарабатывать деньги воспринималась не только как благо, но и как большая личная ответственность. Сколько нервных клеток потратил Шан, прежде чем сумел наладить дело и стал обеспеченным человеком.

И вот новое потрясение. Теперь Гунсунь снова работал на государство, только в новом качестве и неся неизмеримо большую ответственность. Тяжкий моральный груз придавил Шана, он боялся совершить ошибку и всячески перестраховывался уже с первых шагов в России. Он теперь ежедневно являлся на стройку в послеобеденное время, рассматривал людей, ища признаки опьянения. Рабочие уже стали полушутливо задаваться вопросом:

— Наш заказчик, случаем, не голубой?

Кроме этого Гунсунь купил календарь и отметил в нем ближайший праздник.