Впрочем, такая ерунда биохимика мало волновала. Он добился главного, получил подтверждающие теорию результаты эксперимента. О них биохимик доложил товарищу Мо. Тот ограничился единственным замечанием:

— Тебе хватило три месяца. Слишком быстро. Предпочтительнее растянуть процесс на год.

— Можно ослабить действующее начало. Я уже провел такие опыты на кроликах, сроки достижения нужного эффекта увеличились в четыре раза. У меня есть все основания предполагать, что с человеком произойдет то же самое.

— То есть нет причин для новых опытов на людях?

— Да, я так считаю.

— И все же. Время у нас еще есть, можно параллельно отправить на остров новую партию, если мне удастся договориться, — подумав, сказал Фан.

— Параллельно с чем? — хотел спросить биохимик, но вовремя одумался.

Наконец у Гунсуня был свой маленький хлебный заводик. Или большая пекарня — как кому нравится. Открытие предприятия прошло скромно, без торжественных речей и бравурной музыки. Шан испытал, как работает новое современное оборудование, остался вполне доволен, после чего объявил Янлину и нескольким наемным рабочим о том, что с завтрашнего дня они приступают к делу. Сегодня же надо все тщательно осмотреть, проверить наличие муки и прочих ингредиентов, напомнить транспортникам, с которыми заранее заключили договора о начале работы. Все хлебные добавки Гунсунь закупил в Китае, там же запасся большей частью муки. Местная вроде была неплоха, однако Шан предпочитал работать с проверенным сырьем, а русскую муку собирался добавлять понемногу. Со временем, если вкус хлеба не изменится, можно будет перейти на местное сырье, экономя деньги.

Подготовка завершилась, однако Гунсунь не торопился уезжать домой. Как настоящий трудяга, он соскучился по своему делу, запаху свежеиспеченного хлеба, знакомым звукам работающей пекарни. И еще он испытывал вполне объяснимое волнение. Как у него пойдут дела, будет ли его хлеб пользоваться таким же спросом, как на Родине? На все эти вопросы он получит ответы, но не сейчас, а когда успеет проработать хотя бы пару месяцев. Хотелось же — немедленно!

Первый месяц показал, что Шан не зря волновался. Его товар расходился так себе. Крупные магазины игнорировали новичка, к тому же иностранца. У них и без Гунсуня хватало поставщиков. Несколько специализированных хлебных магазинов охотно брали товар китайца, поскольку тот поставлял его несколько дешевле, чем у конкурентов. Они бы закупали еще большие партии, но Шан помещал свой хлеб в специальную, выделяющуюся на общем фоне упаковку. Таково было требование товарища Мо, да и сам Гунсунь по большому счету видел в этом резон.

А вот продавцы осторожничали. Слишком уж новый хлеб бросался в глаза, и они опасались, что народ поостережется разбирать его, проигнорировав более низкую цену. Да и насколько она была ниже? На какой-то рубль. Смешно сказать! При этом отпускная цена Гунсуня была меньше на два рубля, но еще один владельцы магазинов, не сговариваясь, тут же накрутили.

Выручала китайская диаспора. Благодаря маленькой рекламной кампании выходцы из Поднебесной узнали о новом хлебе, который стал печь их соотечественник, и дружно начали его покупать. Хлеб им понравился, лишь единицы, попробовав, вернулись к привычным русским буханкам. Начали расти продажи и среди остального населения. Но очень медленно. Заводик Гунсуня работал всего на треть рассчетной мощности.

Шан ожидал такого поворота событий.