— Вы думаете, что?..

— Возможно, кому-то из наших генералов удастся уговорить фюрера поставить и свою подпись, и тогда вы станете обладателем уникального документа. А пока что — прошу, — неохотно вернул удостоверение командарму. — Храните. И, пожалуйста, в коляску мотоцикла. В трех километрах отсюда вас ждет штабная машина.

— Именно меня?

— Всех остальных генералов и полковников мы уже выловили, — самодовольно объяснил капитан. — Одних отправили в лагеря, других пристрелили. Некоторые предпочли застрелиться, но таких оказалось немного. Кстати, замечу, что тех, кто пытался скрываться в селах, ваши люди выдавали сразу же, как только они появлялись на окраине какого-либо села.

— Это уже не «наши», это «ваши» люди.

— Согласен, теперь уже «наши», — с вызовом согласился капитан, и по лицу его конвульсивно пробежала ухмылка.

Власов затравленно взглянул на лейтенанта, инстинктивно почувствовав, что тот настроен более благодушно.

— И давно вы узнали, что я нахожусь в этом районе? — спросил он, садясь в коляску и краем глаза наблюдая, как капитан и переводчик с любопытством рассматривают подошедшую к ограде Марию Воронову. Его вопрос был всего лишь попыткой отвлечь внимание немцев от этой женщины.

— Так это и есть ваша фрау? — спросил капитан вместо ответа. Причем по-русски.

— Да, она со мной. И я очень просил бы…

— Понятно, ваша личная охрана, — скабрезно ухмыльнулся капитан фон Шверднер.

— Эта военнослужащая была штабной поварихой, — объяснил Власов, понимая, что выдавать ее за хозяйку уже не имеет смысла, наверняка германская разведка уже знала, что он блуждает вместе с женщиной.

— Для всех остальных — повариха, а для командующего… Как это у них называется? — обратился за помощью к переводчику.

— Походно-полевая жена. На солдатском жаргоне это называется Пэпэжэ, — подсказал тот.

— Правильно он говорит, господин генерал?

— Я просил бы не трогать фрау Воронову и проследить за ее судьбой.

— Все ясно, господин генерал, — сказал лейтенант. — Мы могли бы даже оставить ее. Но как только новая местная администрация выяснит, кто она — ее тотчас же повесят. Эй, возьмите эту русскую с собой! — крикнул он остававшимся на проселке двум мотоциклистам сопровождения. — И не вздумайте трогать ее: жена русского генерала!

— Жена генерала? — словно мартовский кот, изогнул спину старший из мотоциклистов. — Это заманчиво!

— Э-эй, ефрейтор, вы лично отвечаете за ее неприкосновенность!

— Это будет непросто, господин капитан.

— Не будь вы разведчиком, я бы уже наказал вас, ефрейтор.

Когда в центре соседней деревни, у полуразрушенной церквушки, Власова пересаживали в «Опель», мотоциклисты, которые должны были доставить Марию, еще не появились. Спросить же, куда они девались, Власов не решился. Да и не до нее было тогда плененному генералу.

— Почему этот русский не обезоружен? — недовольно поинтересовался майор-тыловик, сидевший в машине рядом с водителем.

— Мы оставили бывшему командующему 2-й армией генералу Власову его личное оружие.

— О, так это и есть тот самый генерал Власов?! — взбодрился майор. — В таком случае немедленно в штаб! — рявкнул он водителю. — Вы, капитан, — в машину. Вы, переводчик, — в мотоцикле сопровождения.