Виль Липатов. Операция «Икс два нуля»
Илюшка Матафонов не хочет играть по-старому
Погода была плохая, как осенью, и мы сначала постояли в подъезде, потом побродили по двору, а потом Илюшка Матафонов сказал нам, чтобы мы сели на бревна и притихли, так как он, Илюшка, будет думать. Мы сели, а Генка Вдовин не сел — встал перед бревнами и нарочно начал насвистывать сквозь дырку в зубах. — Ты чего свистишь? — спросил его Илюшка. — Ты разве не слыхал, что я хочу думать? — Слыхал! — сказал Генка. — А кто ты такой, чтобы командовать… Играть не хочешь, так не командуй! И снова стал насвистывать. — А ну, кончай! — сказал ему опять Илюшка. — Не большой начальник! — ответил Генка. — Чихал я на тебя! Дурак! Тут мы повскакали с бревен, чтобы помешать им драться, но зря: Илюшка и ухом не повел, когда Генка нанес ему оскорбление. Илюшка как-то рассеянно посмотрел на Генку и даже с бревна не встал. Илюшка вообще сегодня был такой, словно у него утром зуб выдернули. — Несправедливо! — сказал Валерка-Арифметик. — Совсем несправедливо, Илюшка! Когда я тебя в тот раз дураком назвал, так ты мне дал в ухо, а мне пришлось тебя пинать ногой в живот… А Генке ты ничего… Илюшка сначала ничего не ответил, а потом сказал: — Кулак у меня вялый стал! И вообще, робя, помолчите немного — я думаю!
Илюшка так жалобно сказал это, что мы просто удивились, а Генка Вдовин перестал свистеть и тоже сел на бревно, рядом с нами. Наверное, минут пять мы молчали, смотрели на печального Илюшку Матафонова, а потом Валерка-Арифметик тихо спросил: — Илюшка, ты скажи-ка, почему у тебя кулак вялый? Но Илюшка ничего не ответил. Он только тяжело вздохнул и низко опустил голову. Он был такой грустный, что, честное слово, жалко было его. — Илюшка! — сказал я. — Если у тебя переживания, то мы можем оставить тебя одного… Человеку всегда надо оставаться одному, когда у него переживания! В любой киношке, если человеку трудно, он сразу говорит: «Я хочу остаться один!» Оставить тебя одного? — Не надо меня оставлять одного! — ответил Илюшка и поднял голову. — Слушайте, что я вам скажу! Я уж кончил думать. — Ну, слушаем! — сказал Генка Вдовин. — Болтай, чего хошь! — Мне надоело играть по-старому! — сердито сказал Илюшка. — Опротивело!.. Чапаевым я был, Соколиным глазом был, д’Артаньяном был, Дерсу Узала был… Надоело! — Кем же ты хочешь быть? — подозрительно спросил Генка Вдовин. — Все тебе мало! — Никем я больше не хочу быть! Надоело мне быть другим человеком… Хочу быть самим собой! Я — Илюшка Матафонов, вот и все! — Смешно! — сказал я. — Какая же это игра, когда ты будешь просто Илюшка Матафонов! Выходит, что я тоже буду не Арамис, а просто: я — Борька Синицкий… — Американец ты, а не Борька Синицкий! — заорал Генка. — Говори, Илюшка, кем хочешь быть… — Я же тебе говорю, что никем не хочу быть! — сказал Илюшка. — Собой хочу быть — вот что… — Надо по-справедливости! — сказал Валерка-Арифметик. — Пусть Илюшка объяснит, какая это будет игра, если он будет просто: я, Илюшка Матафонов… Ты скажи, Илюшка, какая это будет игра? — А вот этого я не знаю! — печально ответил Илюшка. |
