Хрущев вздрогнул:

– Почему сейчас?

– После полета Гагарина они понимают, что теперь у нас есть ракета, способная доставить атомный заряд в Америку. Единственное, что их останавливает, – это то, что они не знают, сколько у нас таких ракет и сколько у нас ядерных зарядов.

– Вот так и не знают? – недоверчиво ухмыльнулся Хрущев.

– Как сообщил Арамис, на это сейчас направлены все усилия ЦРУ – хотят понять, сможем ли мы нанести ответный удар, как говорится, «неприемлемого ущерба». Если б знали, то, думаю, уже б ударили.

Хрущев поежился и непроизвольно вновь выглянул в окно – высотка была на месте.

– И что ты предлагаешь? – нахмурился он.

– Ну… – замялся Седов, – ну, надо строить быстрее ракеты и, пока мы не нарастили наш ядерный потенциал, не допустить утечки о нашем отставании.

– Быстрее… нарастить… не допустить… – профыркал, передразнивая Седова, Хрущев. – Пока наращивать будешь – они нас в муку распотрошат! Какая-нибудь гнида точно найдется – выдаст им все наши секреты.

– Мы предпримем меры, повысим секретность, ограничим круг лиц… – залепетал Седов.

– Меры?! – побагровел Хрущев и тыкнул пальцем в увешанный орденами генеральский мундир. – Иконостас повесил, а башка – как ведро с болтами, одна дурь звенит! Ты хоть что-нибудь дельное можешь предложить?

Седов побледнел.

– Никита Сергеевич, разрешите мне? – подал голос сидевший в углу кабинета председатель Комитета государственной безопасности Александр Шалепин. – Есть у меня одна идея. Мы сейчас одну операцию по внедрению готовим, «Крепкий поцелуй» называется. В ближайшее время два наших агента, проходящие адаптационную подготовку в Потсдаме, будут направлены на территорию предполагаемого противника – в Западный Берлин…

– Ка-а-а-к? – удивленно взметнулись брови Хрущева.

– Как направлены? – не понял его Шалепин. – Так между Восточным и Западным Берлином границы ж нет, контроль на переходах формальный.

– Как… как операция называется?

Шалепин слегка стушевался и повторил:

– «Крепкий поцелуй»…

* * *

Олейников ласково провел рукой по растрепанным волосам Алены, нежно поцеловал ее вишневые губы и еле слышно выдохнул:

– Боже, как ты прекрасна.

Она крепко, вложив в объятия всю свою любовь, всю страсть, всю нежность и весь страх, прижалась к нему, дрожа всем телом.

– Ты мой… единственный, единственный и настоящий… – прошептала Алена. – Петя, Петенька. Я тебя очень…

Олейников прижал палец к ее губам, не дав ей договорить.

В изнеможении они упали на подушки, ныряя в бездну тишины, истомы, неги…

* * *

– Бесаме, бесаме мучо… – напел Шалепин. – Очень популярная сейчас песенка! Девчонка одна написала, из Испании – весь мир поет.

– Бесы мучат? – хмыкнул Хрущев, опускаясь в кресло во главе стола.

– Бесаме мучо. Это пароль.

– Что еще за пароль?

– Контактный пароль ЦРУ – назвавшему его оказывается всяческое содействие со стороны любых американских официальных лиц, – пояснил Шалепин.