Сталин вздохнул и красным карандашом сделал пометку: «Секретариат, прошу выяснить, кто и каким образом был наказан за умолчание?»

16 июня 1948 г. советский летчик Апраксин на высоте 10 тыс. метров зафиксировал радарами и визуально объект в виде огурца. Апраксин направил самолет в сторону предполагаемого противника, но тут же со стороны неизвестного летательного аппарата навстречу истребителю раскрылись веером лучи и прошили самолет. Вся электронная часть истребителя вышла из строя, и лишь чудом, планируя, Апраксин сумел посадить самолет. Вторая встреча состоялась в 1949 году. Желание взять реванш закончилось аварией, при которой была даже нарушена герметичность кабины. Это было второе предупреждение пилоту. Агрессивности объект не проявлял, попыток уничтожить самолет не предпринимал.

В сентябре 1949 года с непонятным летающим аппаратом столкнулся летчик‑истребитель Твердохлеб, и только по счастливой случайности дело не закончилось гибелью пилота – Герой Советского Союза Твердохлеб незамедлительно пошел в атаку на аппарат и даже, по его настойчивым утверждениям, ухитрился нанести ему серьезные повреждения. После этого реактивные двигатели его «МиГа» отказали, и летчику пришлось уходить на свой аэродром с планированием.

Несколько неопознанных летательных аппаратов, схожих по описанию с теми, что наблюдались американцами, были замечены в Крыму, где летчик‑испытатель Султан‑хан проводил испытания крылатой ракеты.

Сталин подумал немного и, написав на отдельном листочке замечания, прикрепил его к советской части справки. Так он поступал в исключительных случаях, когда не хотел обращать внимание на свою заинтересованность в том или ином вопросе. Листочек с замечаниями адресовался конкретному человеку, поэтому Поскребышев сразу же передавал этот листочек исполнителю, а справка уходила в секретариат чистой. В дальнейшем докладывать об исполнении указаний вождя полагалось лично и конфиденциально, поэтому вся информация оставалась вне поля зрения любопытных чиновников из ЦК.

Министру государственной безопасности Сталин поставил следующие вопросы: имеется ли информация о появлении летательных аппаратов на территории нацистской Германии и если такая информация имеется, то какие меры были предприняты ее руководством для выяснения происхождения этих летательных аппаратов. Подумав, Сталин дописал: проявляли ли союзники интерес к подобной информации, что для получения ее предпринимали, работали ли в этом направлении на оккупированной территории?

Сталину была памятна история, как в конце войны специальные разведывательные группы американцев и англичан буквально из‑под носа у СМЕРШа выхватили группу немецких ученых, работавших по атомному проекту, и вывезли инженерный состав конструкторского бюро Отто фон Брауна, разработавшего знаменитые ФАУ‑1 и ФАУ‑2. Конечно, СМЕРШ тоже выполнил поставленную перед ним задачу, секретный завод немцев был армейской контрразведкой захвачен, многочисленное оборудование, корпуса ракет, несмонтированное оборудование и даже ряд инженеров были доставлены в Советский Союз. Но инженеры это были второго плана, вот русским ученым и пришлось идти по проторенному немцами пути на ощупь, спотыкаясь, как говорится, и падая. Сталину не хотелось, чтобы ошибки были допущены и в этом случае, но винить в этих ошибках меньше всего следовало разведку, а тем более СМЕРШ. Винить в этом следовало штаб товарища Берии который не сумел правильно оценить информацию о военном потенциале немцев, а потому неверно определил приоритеты трофейной комиссии.

Закончив читать справку, Сталин долго ходил по кабинету, посасывая трубку. Середину кабинета занимал длинный стол, покрытый зеленым сукном, к нему с обеих сторон были приставлены венские стулья.