"Цезарь", словно бы походя минуя вторую космическую скорость, без осложнений и трудностей прошил атмосферу ледяной планеты. От момента взлета до выхода в вакуум прошло не более семи минут. Двигателей практически не было слышно – только отдаленное гудение, сопровождающееся мягкими взревываниями при активации системы очередной ступени. Для такого крупного корабля это было необычно. Видать, истинный владелец "Цезаря" и движки поставил на свое детище самые новые – очень может быть, что их еще только проектировали и испытывали в каком‑нибудь ужасно секретном конструкторском бюро Америки, Европейского сообщества или России.

Через обзорные стекла кабины было отлично видно, как исчезли далеко внизу серебристые перистые облачка, как небо постепенно сменило цвет с темно‑голубого на зеленый, а потом фиолетово‑лиловый и как вспыхнули капли огня – звезды. Из мрака космоса неожиданно выполз похожий на изъеденный мышами желто‑коричневый кусок сыра громадный астероид, спутник Сциллы, и неторопливо проплыл мимо.

– Гравитационное поле планеты успешно преодолено, – сообщил Фареллу Цезарь. – Корабль находится в открытом космосе. Сэр, ваша задача выполнена, я перевожу управление на автопилот и начинаю разгон до скорости света. Прыжок через восемнадцать минут. Мне необходимо время для коррекции курса.

Экипажу предлагается собраться в кают‑компании для получения информации. Система ручного управления рейдером отключилась, штурвал автоматически отъехал в сторону, давая понять пилоту, что все прочие заботы берет на себя мозг корабля. Большая часть индикаторов сменила цвет на запрещающий красный и предупреждающий желто‑оранжевый. На центральном мониторе появились слова: "Активирован комплекс дальней навигации "Орион". Результаты выводятся на дисплей № 2 пульта оперативной связи".

Фарелл отстегнул ремни безопасности, по‑хозяйски осмотрел свою вотчину, сейчас оккупированную разумным компьютером "Цезаря", и зашагал к винтовой лесенке, ведущей вниз. Цезарь, предупредив пилота, должен был оповестить об общем сборе и всех остальных.

Виртуальное изображение римского императора (теперь он снова был в полном порядке, такой же красивый и естественный. Неполадки в системе устранялись самой же системой) находилось возле огромного плоского экрана телевизора, установленного в кают‑компании на юте корабля. Машинально покосившись в сторону коридора, в котором совсем недавно бесчинствовал Чужой, Фарелл заметил, как по полу ползают миниатюрные роботы‑уборщики, собирая разбитое стекло и уничтожая следы крови. "Интересно, что они сделали с телом американца? – подумал он. – Неужели упаковали в мешок и положили в холодильник?"

Разумеется, пришли все. Семцова, нахмурившись, восседала за овальным столом по правую руку от лейтенанта, Гильгоф посверкивал очками и белой полоской пластыря на разбитой переносице, военные настороженно поглядывали на призрак. Один только Бишоп едва не зевал и делал такое лицо, будто ему заранее все известно.

– Никого не забыли? – Казаков оглядел собравшихся. – Врачи где? А, вон куда вы забились. Отрываетесь от коллектива... Бишоп, не маячь, сядь куда‑нибудь. Маша, может быть, вам кофе налить?

– Нет, спасибо, – отказалась госпожа консультант, завистливо поглядывая на тевтонских союзников, дующих пиво, которое отлично приготовлял из концентрата автоповар "Цезаря". – Начнем? Чего тянуть?‑

– Уважаемая Мария Викторовна абсолютно права,– согласился фантом, поворачиваясь к Маше и обходительно наклоняя голову. –– Господа, прошу внимания.