|
Впереди расстилалась более или менее равнинная местность, и где-то там, в излучине узкой речушки, располагался лагерь «сепаратистов-экстремистов», как назвал их Зартайский. Лагерь был практически неприкрыт — идеальная мишень для бомбометания, вот только «сепаратисты-экстремисты» эти, как оказалось, предпочитали путешествовать по просторам своей родины не в одиночку, а в окружении семьи — чад и домочадцев.
«Это война, — сказал тогда Зартайский. — Не мне объяснять вам, товарищи офицеры, что такое война». «Но война не объявлена!» — воскликнул Лукашевич. «Мы бы с удовольствием объявили войну, — сказал Зартайский спокойно. — Тем более что фактически она уже идет. Но наши политики…» Он не закончил начатую фразу, но всё было ясно и так. «А верховный главнокомандующий в курсе?» — на всякий случай уточнил Стуколин. «А как же, — Зартайский вдруг с совершенно идиотским видом подмигнул. — Он в курсе с самого начала». Вот и понимай как хочешь. Хочешь — понимай, что ты патриот и защитник Родины, а хочешь — что ты сепаратист-экстремист ничем не хуже, но и не лучше тех, в лагере, который ты летишь бомбить. Но самое страшное, что выбора нет: и в том, и в другом случае. Однажды они уже стали пиратами (хотя здесь лучше подошло бы слово корсары[41]), подписались на дело, которое можно назвать «спецоперацией», а можно… м-да… об этом лучше не думать. «Да не расстраивайтесь вы так, — сказал тогда Зартайский, — У нас нет причин вас кидать». «Как вы сказали?» — переспросил Громов. «Нет причин кидать, — пояснил Зартайский. — Есть такой новомодный глагол». До цели оставались считанные километры. Оптико-электронная система «Шквал» прицельного комплекса И-251 осуществила обнаружение и захват цели, точнее — даже группы целей. Пилоту оставалось только нажать на кнопку. Громов медлил. Почему? Может быть, потому, что у него самого где-то в далеком отсюда и, по слухам, изнывающем от немыслимой жары Петербурге остались жена и сын, и они тоже ни в чем не виноваты. Как не виноваты дети и жены тех — в лагере. «Это война», — сказал тогда Зартайский. Громов нажал на кнопку. Штурмовик тряхнуло, и две почти идеально прямые дымные полосы определили собой направление, в котором ушли выпущенные ракеты. Больше майор не колебался. Он выпустил еще две ракеты и, отстрелив инфракрасные ловушки на случай, если кто-нибудь из «сепаратистов-экстремистов» захочет поиграться со «стингером», положил штурмовик на обратный курс. Вслед за ним выполнили боевую задачу и пристроились в хвост штурмовики Лукашевича и Стуколина. На равнине, в излучине безымянной речушки, медленно и страшно поднималась к небу, заслоняя солнце, сплошная стена черного дыма. А пираты возвращались на базу. Впереди их ждала большая война. |
