— Спасибо, мы обязательно придём, — благодарит мама и улыбается в ответ. Ведь она не знает, что молодой человек в джинсах только притворяется молодым человеком, на самом деле он страшный Карабас Барабас, нарочно причесавший бороду, чтобы его не узнали. Но уж Ауримаса-то не проведёшь!

Когда они с мамой уже переступили порог, их догоняет голос Карабаса Барабаса:

— Погодите!

Молодой Карабас выходит следом и протягивает Ауримасу пожарную машину.

— Она лежит в Домике находок уже три месяца, — говорит он, — и никто за ней не является. В таком случае правила разрешают передать её другому лицу.

— Спасибо, — с радостью благодарит Ауримас и зажимает машину локтем, потому что обеими руками продолжает крепко держать мамину руку. — А… расписываться не надо?

— Не надо, — успокаивает дядя. — На этот раз обойдёмся без формальностей. — Он заговорщицки подмигивает Ауримасу.

И тут Ауримас вдруг вспоминает одну чрезвычайно важную вещь, он тянется к уху Карабаса и тихо-тихо, чтобы мама не услыхала, шепчет:

— Спасибо, дядя Карабас Барабас, вашей тайны я никому не выдам!

— М-м… — снова мычит дядя, словно у него зуб заболел. — Ну что же, правильно, что ты умеешь держать язык за зубами.

И Ауримас окончательно покидает Домик находок — хоть и без шапочки, но зато с мамой. Они вдвоём бредут через песчаную пустыню, где не растёт ни одной пальмы, не живут верблюды, а так как всё ещё не стемнело, то и шакалов с гиенами не видать. Проходят они мимо самого большого зонта. Разомлевшая от жары толстая тётя спит под ним, и белый пластмассовый треугольничек на её носу не шевелится.

— Мама, — говорит Ауримас, — эта толстая тётя…

— Нехорошо так говорить о взрослых, — одёргивает его мама.

— Но эта тётя… — и Ауримас замолкает. Он хотел рассказать маме, что эта тётя — покинувшая Домик находок Баба Яга, что теперь она не ест мальчиков и девочек, а только съедает за один присест по три пирожных. Но ведь он обещал никому не выдавать тётиной тайны, и надо держать слово. Как-никак, а тётя указала ему дорогу к Домику находок, помогла одолеть бескрайнюю пустыню и даже победить самого Карабаса Барабаса!

Поэтому Ауримас по-мужски сохраняет тайну и, только чтобы окончить начатую фразу, добавляет:

— Эта тётя в день съедает по три пирожных. А её зонтик — самый большой на всём пляже.

— Я уж вижу, — смеётся мама, — что ты повидал белый свет, пока меня разыскивал.

— А сколько препятствий и опасностей преодолел… — тяжело вздыхает мальчик.

Первый полёт

Ауримас впервые летит на самолёте. Дрожащими от волнения пальцами берёт он леденец, который на подносе протянула ему улыбающаяся стюардесса; на фантике нарисован золотой самолётик. Сунув леденец в рот, мальчик прижимается лбом к круглому окошечку, стекло толстенное, его, наверно, и камнем не пробьёшь. Внизу видны маленькие, бегущие назад домики, квадраты полей, паутинки железнодорожных путей; по рельсам как раз катится паровозик — крошечный, меньше игрушечного. Но вот уже ничего не видно, самолёт ныряет в тучу, и Ауримасу становится страшно.

— Мама, — спрашивает он, — а самолёт не может заблудиться в облаках?

Но не успела ещё мама успокоить его, как самолёт выныривает из густого серого тумана, и они уже летят по залитому солнцем бескрайнему простору.