— Рикардо Бауэр, как скажет вам не один эксперт, был один из псевдонимов, использованных Мартином Борманом в Бразилии, Аргентине, Чили и Парагвае во многих случаях в течение последних тридцати лет.
— Мартин Борман? — удивился он.
— Да, перестаньте, генерал. Рейхсляйтер Мартин Борман, глава канцелярии нацистской партии и секретарь фюрера. Единственный член гитлеровского высшего эшелона, которого так и не досчитались после войны.
— Борман мертв, — возразил он тихо. — Он был убит при попытке вырваться из Берлина. Взорван при переходе моста Вайдендаммер ночью 1 мая 1945 года.
— Ранним утром 2 мая, генерал, — поправил я. — Если быть точным. Борман покинул бункер в 1.30 утра. Эрик Кемпка, шофер Гитлера, видел, что он попал под артиллерийский обстрел на мосту. Но, к несчастью для истории, лидер «гитлерюгенда» Артур Эксман перешел реку Шпрее по железнодорожному мосту с группой, которую вел Борман, а это было значительно позднее.
Он кивнул.
— Но тот же Эксман заявил, что видел Бормана и врача Гитлера, Штампфеггера, мертвыми около станции Лертер.
— И больше никого, чтобы подтвердить историю, — сказал я. — Очень удобно.
Он поставил стакан, достал трубку и стал набивать ее из кожаного кисета.
— Так вы верите, что он жив? Вам не кажется, что это своего рода помешательство?
— Я оказываюсь в довольно разнообразной компании. Начиная со Сталина до простого смертного вроде Якова Гласа, шофера Бормана, который видел его в Мюнхене после войны. Потом еще Эйхман, когда израильтяне взяли его в 1960, он сказал им, что Борман жив. Зачем ему было бы это говорить, если это неправда.
— Справедливо. Продолжайте.
— Семен Визенталь, охотник за нацистами, всегда настаивал на том, что Борман жив, утверждал, что располагает сведениями о нем. Ладислас Фараго говорил, что брал у него интервью. В 1964 году власти Западной Германии назначили за его голову сто тысяч марок, и он был признан виновным в военных преступлениях в Нюрнберге и приговорен к смерти заочно. — Я наклонился вперед. — Чего еще вы хотите, генерал? Хотите услышать об испанце, который утверждает, что в 1945 году плыл из Испании в Аргентину на U-боте вместе с Борманом?
Он улыбнулся, наклонился вперед и подбросил в огонь еще полено.
— Да, я разговаривал с ним вскоре после того, как он обнародовал эту историю. Но если Борман был жив все эти годы, чем он мог заниматься?
— «Камераденверк», — предположил я. — Деятельность на пользу содружества, организации, которую они основали с тем, чтобы позаботиться о движении после войны, используя те сотни миллионов в золоте, которые вывезли.
— Возможно. — Он кивнул, глядя в огонь. — Это возможно.
— Одно я знаю точно, — сказал я. — Там, в покойницкой, лежит не он. По крайней мере, вы не думаете, что это он.
Он взглянул на меня.
— С чего вы взяли?
— Я видел ваше лицо.
Он кивнул.
— Тот, кто там лежит не Борман.
— Как вы вообще о нем узнали? Я имею в виду Бауэра. События в Ла-Гуэрта вряд ли попадают на первые страницы «Нью-Йорк Таймс».
— Я нанимаю агента в Бразилии, который имеет список некоторых имен. Любое упоминание имени из этого списка, где бы то ни было в Южной Америке, он сразу меня информирует об этом. Я немедленно вылетаю.
— Это я нахожу поистине поразительным.
— Что ты хочешь знать, сынок? Как он выглядит? Что это даст? Пять футов, шесть дюймов, выдающиеся скулы, мощная шея, довольно грубое лицо. |