— Всего два года, очень давно и по большей части то, что относится к техническому строительству Римской империи: дороги, акведуки… А потом — все… Археология напоминала бы мне о днях, проведенных в Афинах, о потерянных друзьях… Я предпочел сменить профессию и заняться журналистикой: каждый день — новый предмет изучения.

— Немрут-Даг — одинокая гора Восточного Тавра, высящаяся над долиной Евфрата, голая и овеваемая ветром. На ее вершине царь, союзник римлян, Антиох I Теос из Коммагены, в первом веке нашей эры велел построить себе пышную гробницу — пирамиду из камня в шестьдесят метров высотой, с двумя террасами по сторонам, под охраной четырнадцати колоссов высотой в тридцать метров. А перед ним… алтарь для жертвоприношений. Похоже, гора с незапамятных времен являлась магическим местом. Местная исламская легенда гласит — здесь должно было свершиться жертвоприношение Исаака. Здесь же охотился мифический Немврод, осмелившийся бросить вызов Богу. Еще тут есть следы присутствия хеттов, астрологические знаки персидской магии…

— Значит, это и есть место, называемое Келкея, или Бунима?

— Я в этом убеждена. И наверняка Мишель движется туда… где его ждет смерть, если мы не приедем раньше.

— Раньше, чем что? — спросил Норман.

— Я не знаю. Не знаю. Раньше. Нам нельзя терять ни минуты.

— Но как Мишелю удалось узнать о нем, если ты одна проникла в подвал того дома?

— Он не знает, что это за место. Его каким-то образом заманили туда… Я не знаю как… И не его одного.

— Что ты имеешь в виду?

— Он… Овен.

— О, Мирей!

— Ты знал, что Мишель родился в Сиве? Что он — сын итальянского солдата и женщины-бедуинки? Мишель родился 13 апреля в месте Овна, под знаком Овна, он воспитывался в приюте «Шато-Мутон», а сирот приюта называли «moutons», барашки. Вся жизнь его отмечена этим знаком…

— Я не верю в астрологию и во все прочие выдумки.

— Двое других — телец и вепрь.

Норман покачал головой:

— Я не хочу идти за тобой по этой дорожке безумия, я картезианец… Но я пойду за тобой по дорогам этой страны, потому что хочу найти моего друга Мишеля… а также Клаудио, который убил моего отца. Я должен понять, что мне делать: броситься ему на шею или пустить ему пулю в лоб. А теперь отдыхай, я буду вести машину всю ночь, если получится.

Мирей опустила спинку сиденья и закрыла глаза, а Норман на огромной скорости двинулся в сторону Смирны. Оттуда он намеревался поехать по внутреннему шоссе, собираясь пересечь большое плоскогорье: Афион… Кония… Кайзери… Малатия. Боже, это будет ужасно тяжело.

Норман подумал — если Мишель действительно направляется в то место, он непременно должен ехать именно по данной дороге, единственной, по которой можно добраться до Немрут-Дага. Он не терял надежды догнать друга: ведь останавливается же тот, чтобы несколько часов поспать… Конечно, у него гораздо более мощная машина, чем «пежо» Мирей, а на таком большом расстоянии это тоже дает заметное преимущество… Внезапно, пока Норман был погружен в свои мысли и рассчитывал время и расстояние, требуемые на столь долгое путешествие, Мирей поднялась и села:

— Избегай пирамиды на вершине большого треугольника… — проговорила она.

— Мирей, тебе приснился сон?

— Нет. Я вовсе не сплю. Несколько дней назад, в афинском управлении полиции, я заглянула в записную книжку капитана Караманлиса: на последней странице была записана эта фраза.