Следующие полтора часа безумного путешествия прошли в пыли, похрюкиваниях несчастной «Лады», вздохах Ярослава, стонах пекущегося о собственности Аполлона и бодрых покрикиваниях Коляна. По прикидкам Кузнецова добрую половину пути они уже проделали, однако ухабистая дорога способна довести даже выдержанного человека до белого каления. Скопившееся за время путешествия раздражение начало уже было выплескиваться наружу, но Ярослава опередил радиатор «Лады», закипевший очень к месту.

    -  Приехали, - скорбно резюмировал Аполлоша, останавливая притомившуюся красавицу, обиженную хамским обращением.

    -  Ничего, - бодро отозвался Колян. - Постоит - остынет.

    -  Воду ищи, - прикрикнул на него Кравчинский.-Любишь кататься, люби и саночки возить.

    Ярослав, потирая затекшую спину, кряхтя выбрался из машины. Поднятая тысячелетняя пыль обрела тенденцию к оседанию. Ветра не было. Жара стояла невыносимая. Кругом расстилалась непотревоженная человеческой ногой равнина, поросшая пожухшей от зноя травой. Ни голубой тебе глади, ни ощипанных лебедушек. Коровы, правда, были, целое стадо, но пастуха при них не наблюдалось. Не у кого спросить, есть ли в округе водица и как до нее добраться.

    -  Может, подоить? - спросил у водителя штурман Коляша, с сомнением оглядывая ближайшее вымя.

    -  Придурок, - со стоном отозвался утомленный дорогой и людской несообразительностью поэт.

    -  Зато - лепота! - ехидно заметил Ярослав и уверенно направился к багажнику, где по его расчетам находилась канистра с водой.

    -  Не тронь! - Колян аж подпрыгнул. - Это же пиво, детектив.

    Черт бы побрал этого Ходулина! Принюхавшись к содержимому канистры, Ярослав без труда убедился, что оболтус прав. А ведь ему русским языком говорили, чтобы запасся водой. Водой, а не пивом.

    -  Заливай, - безжалостно скомандовал Ярослав. - Не подыхать же здесь в степи.

    -  Не позволю, - заорал Ходулин. - Чтоб она захлебнулась, эта «Лада». А пиво - это подарок тетке. Не лишайте старушку последней радости, мужики!

    Кравчинский, собравшийся было напоить пивом задохнувшуюся от быстрого бега колымагу, остановился и даже приложился к пенящемуся напитку. Будучи гуманистом, по природе и по воспитанию, он не счел возможным губить ценный продукт, предназначенный все-таки для человеческой глотки, а не для бездушного радиатора, которому в принципе все равно, что потреблять.

    -  Ну и черт с вами, - в сердцах крикнул Ярослав. - Ищите воду сами.

    -  И найдем, - твердо заверил Колян. - Не может быть, чтобы коровы весь день жарились на солнце. Должен быть где-то здесь водопой. Помяните мое слово.

    Ярослав, усевшись на заднее сиденье «Лады», распахнул дверцу и надвинул на глаза кепку с длинным козырьком, демонстрируя тем самым полное равнодушие к заботам осрамившихся приятелей. Ничего, пусть порыскают по степи, в следующий раз будут умнее.

    Он задремал, сморенный жарой и непредвиденными обстоятельствами, а проснулся от воплей Коляна, несущихся чуть ли не из середины коровьего стада. Похоже, этот придурок решил все-таки подоить зазевавшуюся буренку, а та его приласкала копытом. Детектив открыл глаза и бросил рассеянный взгляд на приближающихся в быстром темпе Ходулина и Кравчинского. Аполлоша тащил ведро и, судя по тому, как его изгибало дугой, ведро было не пустым. Колян потрясал над головой не то прутом, не то палкой и вопил во всю мощь своих легких:

    -  Не позволю.