Впрочем, к избам крестьяне смогли отойти во многом потому, что порубежники остались драться на своих позициях.

— Вы не были связаны присягой, но всё равно выступили на защиту княжества, — торжественно произнёс князь. — Каждого из вас ждёт по полсотни рублей награды и по семьдесят для семей погибших товарищей. Чины я вам присвоить не могу… Поэтому освобождаю вашу деревню от податей на десять лет!

И щедро, и крестьяне за такого князя горой будут, но вот сколько с той деревеньки податей-то шло? Так, капля в море. Но упрекнуть Михаила Святославовича не в чём — и не скупится, и по-глупому не тратится, да и как народу потрафить тоже понимает…

Сидящая рядом со мной Вилли принялась дрыгать ногой, так что пришлось её незаметно пихнуть локтём в бок.

— Не дёргайся.

— Тут народу много, — прошептала сестра, ёрзая на стуле.

Людей на главной городской площади и правда немало собралось — не то что вся Чердынь, тут даже из окрестных сёл все подтянулись. По центру установили спешно сколоченный деревянный помост, соорудили трибуну для князя, а для награждаемых выставили ряды стульев в уголке этой «сцены».

Нет, ну как же! В нашей глуши и такие громкие события, которые сегодня заканчивались, как ни странно, награждением причастных. А не как часто бывает в таких случаях, что чем дальше от места боя, тем больше и ценнее награды…

Ну, это для кого-то всё кончалось, а для нас ещё только начиналось.

— А теперь — наши главные герои! — объявил Его Высочество. — Давайте же поприветствуем лорда и леди Винтер!

Поднялся. Машинально пригладил китель, поправил стоячий воротник, украшенный вышивкой — парадный же мундир, у нас таких раньше и не было даже.

Волнения не было ни капли. А чего тут волноваться-то? Всё и так уже обговорено. Ну, орден ещё какой-то обещали, но тех орденов и на каждом из придворных вельмож, что блох. Так что требовалось лишь зафиксировать, как Его Высочество сдержит слово… А он его сдержит, потому что это самый для него выгодный расклад. Так что волнения не было.

Но то у меня, а вот сёстры явно нервничали. Вилли к такому вниманию к собственной персоне была совершенно непривычна, да и Хильда улыбалась как-то уж больно деревянно.

Ну… Девчонки ещё молодые совсем, что уж тут скажешь… Да и нет у них воспоминаний, как ордена вручал не просто какой-нибудь князь захолустной Печоры, а лично Император Пакта. Было на моей памяти и такое, да…

Я подошёл к князю, сёстры — держались по бокам от меня. Постороннему, может, было и неясно, но я чувствовал, что они от волнения ко мне жались. Самую чуточку, ведь негоже на людях показывать, что храбрые Винтеры вообще могут чего-то бояться, но жались.

Вытянулся по стойке «смирно», но без лишнего фанатизма и торопливости. Чтобы и уважение показать, и чтобы подобострастным не смотреться. Дескать, как к князю обращаться — знаем, но он нам не хозяин, а мы ему не собачки.

— Ещё мой батюшка принял на этих землях беглецов из дальних земель, — произнёс князь, обращаясь к народу. — Это ведь в нашей крови — протягивать руку тем, кто попал в беду. Не стало ошибкой и то решение. Клан Винтеров много лет верой и правдой стоял на страже простых людей, защищая их от чудищ Ожога. Пусть корни их рода далеко, но они стали в Печоре своими.

Михаил Святославович вздохнул.

Ну да, своими, как же. Коситься на нас не перестали ни при дедушке Зигфриде, ни при моём отце, но для местных дворян Винтеры стать своими никогда и не стремились. Крестьяне тоже косились, шептались, слухи всякие страшные смаковали, хотя со временем и они как-то привыкли.