— Повтори, что ты сейчас сказала? — шипение Валика стало угрожающим. Я ощутила, как от него исходят волны ненависти. Опустила глаза, но тут же ощутила, как шеф стал светиться ярко красным огнем. Черт! Я, кажется, видела его ауру. Он меня очень хотел, убить, утопить, а потом четвертовать напоследок…

— Прошу вас дать мне новое редакционное задание! — повторила я, чувствуя, что сейчас-то и будет взрыв.

— Какого черта, Яна! Ты совсем с катушек съехала? Я вырываю тебя из редакции, ведусь на твои слезливые просьбы о репортаже-бомбе, готовлю полочку для почетных грамот и наград, а ты мне вдруг заявляешь, что хочешь писать о надоях буренок из Бурлука! По-моему ты просто ДУРА!

Валентин Рудольфович подскочил со своего места и с ревом отбросил со стола несколько папок с только что сверстанным выпуском. Забегал из угла в угол, сметая все на своем пути. Раздался треск, и дорогая ваза разлетелась на осколки.

— Я тебя убью! — он кинулся ко мне, но тут сработало то, о чем мне так долго и упорно рассказывал Максим. Это не было обычное чувство самосохранения. Это было что-то ИНОЕ, накатившее на меня волной горячего воздуха, сжавшего грудную клетку. Оно вдруг облило меня, будто кипящей смолой, заставив сердце перестать биться, а потом… Потом раздался оглушительный взрыв. Уши заложило. Дальше я действовала, как истинная женщина, закрыв глаза и уши. Я махнула рукой, выпуская из себя этот губительный поток. По пальцам заструилось тепло. Я увидела, как с их кончиков слетают золотистые капли чего-то ранее мне неведомого. Они падали на столешницу и прожигали на ней огромные дыры. Запахло горелой древесиной.

Шеф замер на полпути от меня, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Такого он вживую точно не видел. Мне захотелось швырнуть огонь от себя подальше, желательно в сторону Валика, чтобы неповадно было кидаться на беззащитную девушку. Почувствовав, что капли перестали падать, я мысленно направила к руке еще энергии, которая подчиняясь моей власти вдруг сорвалась и полетела на Редактора.

Как он умудрился угнуться, одному Богу известно! Капли пролетели над его головой и впились в стену, прожигая портрет нашего президента.

— Красовская, прекрати сейчас же!

Не нравится! А попробуем так… Я действовала неосознанно, все получалось на уровне интуиции и желании защититься. Я махнула рукой в сторону кулера, бочка которого вдруг закачалась. Вода в нем вскипела и вырвалась наружу, подкинув ее вверх. Вода вылетела из тары гибкой серебристой лентой, блеснула на свету морозным узором и хлынула потоком на шефа, который так и остался стоять, пригнувшись после прошлого моего нападения.

Кажется, хватит… Сердце снова начало равномерно биться. Я слышала, как оно мерно стучит в моей груди, отдаваясь каждым ударом гулким шумом в ушах. Накатила жуткая пустота и усталость, словно из меня выкачали весь воздух.

Валик стоял облитый водой, мокрые редкие волосенки на его красной лысине смешно топорщились. Усы были слегка опалены и растрепались. Он сжал кулаки и мстительно поглядел на меня.

— Надои буренок, говоришь… — зло прошептал он.

— Шеф, я не хотела! — запричитала я. — Это как-то случайно вышло. Что-то не так…

— Это я вижу! — заорал редактор. — Кабинет разгромлен, новый номер сожжен. И вообще, зачем ты на меня вылила эту чертову вазу с водой?

Он ничего не видел, поразилась я! Он думает, что я облила его обычной водой из вазы для цветов. А потом бросилась палить его зажигалкой. Бред! А как же потоки силы? Как золотые капли и водяной смерч? Их что не было?

— Значит так, Красовская, — с этого дня ты в бессрочном… нет в срочном отпуске! Съезди в «пятнашку» поправь здоровье… А как придешь в себя, психопатка долбаная, то приходи обратно! Я обещаю тебе очень и интересную и содержательную работу…

— Шеф… — жалобно застонала я, почти и правда поверив, что это все мне привиделось.