- Если дама категории «Зеленые Рукава» не справляется со своей задачей и заказчик отсылает ее назад, - сказала Юка, - она может вернуться в Олений Парк. Ее примут. Но затем она переходит в категорию «Красные Рукава».

— А что это значит?

— Она становится просто гетерой. Ее можно купить за деньги. Пусть и большие. Разумеется, нас никто к этому не принуждает. Можно уйти в мир и исчезнуть в нем навсегда, некоторые так и делают. Но чаще...

Она сделала странный жест рукой.

— Что?

— Чаще вспоминают про зеленый шнур.

— То есть?

— Если «зеленка» не смогла принести выбравшему ее человеку счастье, она никогда не будет счастлива сама, — ответила Юка. - Это значит, она потерпела поражение в битве и покрыла себя позором. Многие из нас не в силах такого пережить и совершают самоубийство. Вешаются на зеленом шнуре. К этому никто не принуждает — но шнур нам выдают при достижении шестнадцатилетнего возраста. Чтобы напомнить, как все серьезно. Мы вправду очень стараемся.

Она говорила эти жутковатые вещи совсем просто, и сперва они даже не казались страшными. Но если ей не было страшно самой, то меня ей удалось напугать.

— Секундочку, - сказал я, - мне хотелось бы знать, что вы собираетесь делать в том случае, если наши отношения не сложатся?

Юка улыбнулась.

— Я про это не думала.

— Неужели? Как такое возможно?

— Этому нас учат с самого начала. Если мы будем думать о будущем, то упустим из виду настоящее, где требуются наши услуги. Но я вас понимаю, мой господин.

«Мой господин». Надо же, «мой господин»... Меня так не называли даже свиньи, которых я пас.

— Алекс, - сказал я нервно. — Меня зовут Алекс.

— Хорошо, Алекс. Вы не хотите, чтобы вас мучила ответственность за мою возможную смерть?

Я кивнул.

— Я обещаю поступить так, как вы прикажете. Если захотите, я уйду в «Красные Рукава». Или найду себе какое-нибудь дело в миру. Но почему бы вам не дать мне шанс послужить вам? У вас в доме есть слуги. Все, о чем я мечтаю, — это стать одной из них. Я могу не попадаться вам на глаза — кто-то же должен стричь кусты и подметать дорожки...

Я поднял на нее глаза. Ее красота была почти физически невыносима - словно гипнотический луч, которым природа лишает разума и воли бедных самцов, включили на такую мощность, что он мог уже прожигать стены и сбивать небольшие летательные аппараты. На ней был мой белый шелковый халат — она подвернула его рукава, как я никогда не делал.

— Белые рукава, - сказал я.

— Мой статус меняется каждую секунду, -улыбнулась она. - Я чувствую себя тростинкой, подхваченной ураганом. Будьте милосердны, господин... Алекс.

Это звучало как шутка, но я понял, что она сказала правду.

— Если вы любите поговорить, я могу быть интересным собеседником, - продолжала она. - Я могу развлекать вас музыкой. Я умею делать пятнадцать видов массажа и знаю наизусть множество поэтов, древних и монастырских. Я могу просто сидеть в углу молча. У меня нет другой цели в жизни, кроме вашего счастья. Дайте мне шанс, господин.

Слушать это и глядеть на нее было странно. По всем законам природы просить и умолять должен был я — и мне казалось, что я вижу в ее глазах еле заметную усмешку. Она наверняка знает свою силу, думал я. Может быть, их тренируют на смертниках... Эта мысль меня рассмешила, и я пришел в себя.

— Меня не за что любить, — сказал я. — Я бездельник и лоботряс. Избалованное ничтожество. Ленивый и самодовольный барчук.

— Вы сейчас шутите, - ответила она, - но все это моя прямая специальность. Нас учат понимать человеческие недостатки. И любить их. Став бездельником и лоботрясом, вы все равно найдете во мне опору.