|
.. Прохожие с улицы наблюдали светящийся силуэт в темных окнах. Происходило много подобных событий, но сперва их старались не замечать. Что вы хотите - девятнадцатый век. В моде были артиллерийское искусство, романы в стихах, венерические болезни и борьба за народное счастье. Ну и, понятно, естественные науки... Суеверия считались уделом низших сословий. В результате разговоры о призраке Инженерного замка не пользовались большой популярностью в столице — хотя слухи о нем, конечно, ходили. Зато в Инженерном училище сложилась целая мифология - кадеты, а потом юнкера побаивались живущей с ними по соседству тени... Вы все еще со мной?
«Да», — ответил я. — Но мир, к великому счастью, состоит не из одних только прогрессивных тенденций. Уже в девятнадцатом веке нашлись дерзновенные души, которые попытались вступить с Павлом в контакт, используя арсенал тогдашних спиритов. Одним из этих людей был мой прапрадед. Я, если вам угодно, потомственный духовидец. Спирит... Хоть и не люблю это слово, похоже на растворитель для масляной краски. Я вам должен, кстати, сказать, что хоть технический арсенал спиритов с тех пор сильно расширился, некоторые из их методов — такие, например, как парафиновая ванна — не претерпели ни малейших изменений. Сейчас я покажу... Алексей Николаевич встал, подошел к шкафчику у стены и вынул из него какую-то металлическую кастрюлю с проводом. Когда он поставил ее на стол, я увидел, что кастрюля заполнена чем-то вроде застывшего свечного воска. — Вот, - сказал он, - практически то же самое, что тогда, - только век назад грели на спиртовке. А сегодня все электрическое. Я включу, пусть греется. И водички надо приготовить. Рядом с кастрюлей появилась кювета, куда Алексей Николаевич почти до краев налил воды из огромной прозрачной бутыли. Все эти предметы, как по волшебству, возникали в его руках — словно я попал в гости к фокуснику, изголодавшемуся по зрителю. Или в лапы к шарлатану, который лечит облысение, заговаривая воду. - Итак, — продолжал Алексей Николаевич, - перехожу к самому интересному. Мой предок, Федор Степанович, устроился в Инженерное училище чем-то вроде ночного смотрителя — и приступил к опытам. Они проводились по ночам в строжайшей тайне, и скоро ему удалось вступить в контакт с духом императора. Они нашли способ вербальной коммуникации в духе технологий того времени: дух отклонял перо, падающее в колбе с выкачанным воздухом, в сторону одного из трех слов: «Да», «Нет» и «Иное». Были там и другие ухищрения, которые сегодня уже кажутся смешными — но они работали, и Павел рассказал моему предку много интересного... Алексей Николаевич покосился на свою кастрюлю с парафином и потрогал ее бок. Я испугался, что он может выплеснуть этот парафин на меня — кажется, у спиритов были похожие трюки. - Оказалось, - продолжал Алексей Николаевич, поглядывая в мою сторону, — что дух Павла вовсе не считает себя привидением, гуляющим по Михайловскому замку. Он успел выстроить в своем воображении целый мир — подробно продуманный, стройный и законченный, где, насколько мог судить мой предок, не было никаких внутренних противоречий. Чтобы объяснить возникновение своего мира из ниоткуда, Павел выдумал эту невероятную историю с опытами Месмера, якобы создавшими новую вселенную... Свою мечту сделаться императором-папой, или, если угодно, высшим магистром всего таинственного и возвышенного, он воплотил в чрезвычайно странном ритуале Saint Rapport. В записках моих образованных предшественников ритуал этот называют «царской теургией». Мне мало известно о его сути — но вы ведь знаете, о чем речь? «Да». - На самом деле этот новый мир сперва был типичной для Павла взбалмошно-романтической фантазией, состоявшей из причудливых обрывков его жизненных впечатлений: масонских споров об идеальном мире, парижских сеансов магнетизма, увиденной там же дуэли, где дрался один из лучших фехтовальщиков эпохи — и все это под томительные звуки стеклянной гармоники, изобретенной Бенджамином Франклином. |
