– По крайней мере, на одного из них улик хватит с лихвой. Помнишь в девяносто пятом нападение на охранника ювелирного магазина на проспекте Мира?

– Так там вроде было нападение с применением холодного оружия, – решил Квасов блеснуть познаниями ранее случившихся преступлений. Но, как оказалось, сделал это не совсем удачно. Капитан Ивлев был осведомлен намного лучше старшего лейтенанта.

– Нападение с применением холодного оружия. Но у охранника пропал пистолет «макаров» и запасная обойма к нему.

– Нападение с целью завладения оружием?

– Совершенно верно. Преступник даже не попытался проникнуть в магазин. Забрал пистолет с запасной обоймой и ушел. Причем все случилось на глазах изумленных людей. Смело и дерзко, – сказал Ивлев, а лейтенант Квасов добавил с иронией:

– Свидетелей, надо думать, не оказалось. Никто ничего не видел. – Его слова прозвучали как бы с укором.

Капитан Ивлев этот укор воспринял как предназначавшийся ему.

– Я тогда туда не выезжал. Хотя должен признать, наши в самом деле сработали плохо. Ты прав.

– Да нет, я ничего такого не имел в виду, – быстро попытался оправдаться старший лейтенант, понимая, что не имел никакого права выносить обвинения капитану Ивлеву. Получилось само собой, сболтнул. Что-то надо было сказать, вот и сказал. Он уважал Ивлева как оперативника. Другое дело – как человека. Иной раз думал: «Нет бы посидеть, поговорить за жизнь. А он все о работе, о делах. Железный Феликс!»

Странно признаваться, но сейчас ему в голову пришла эта же самая мысль. И лейтенант покосился на Ивлева, озабоченно расхаживающего по комнатам.

Когда в квартире все было закончено, капитан Ивлев самолично проверил, закрыли ли окно, потом сам же запер дверь на оба замка, приклеил бумажку и расписался на ней.

Присутствующей при этой процедуре соседке сказал:

– Присмотрите за квартирой. Телефон мой вы знаете. Кто захочет войти, пусть позвонит нам в управление. Ну а если кто-то сорвет бумажку, тогда позвоните вы.

Женщина пообещала, хотя, судя по ее испуганному выражению лица, не имела ни малейшего желания выступать в роли общественного соглядатая.

Уже на улице Квасов спросил у Ивлева:

– Ты сейчас в управление?

Ивлев посмотрел на часы. Было без пяти минут шесть.

– Чего в такую рань там делать! Поеду хоть позавтракаю. С вечера крошки во рту не было. Желудок аж выворачивает.

– А-а, – протянул Квасов, внимательно следя за тем, как пожилой дворник старательно засыпает песком подсохшую на асфальте кровь.

– А ты куда? – спросил Ивлев.

– Да, пожалуй, поеду в отдел. – Квасов показал листов пятнадцать показаний, которые снял лейтенант патрульной машины с присутствующих. – Надо все перечитать. Может, что-то объявится интересное.

– Давай, – сказал Ивлев и пошел к машине.

Квасов не удержался, крикнул ему вослед:

– Наталье привет!

Ивлев не ответил.

Домой Ивлев приехал в половине седьмого.

«Что я, не человек? Почти всю ночь на ногах. Позавтракаю и потом поеду», – решил капитан и отпустил водителя.

– Езжай, Коля. Я сам доберусь, – вылезая из машины, сказал Ивлев.

Пока они работали в квартире Бондырь, водитель успел поспать и теперь сидел за рулем с задубелым лицом и только хлопал глазами.

Он обрадовался, что не придется ждать капитана. Опасаясь, как бы Ивлев не передумал, скорее включил скорость и дал такой газ, что колеса бешено крутанулись на месте, оставив на асфальте черные полосы.

И машина уехала.