Катон пробежал взглядом по передним рядам вражеской толпы: дуротриги ликовали, потрясая мечами и копьями.

Он швырнул свой пришедший в негодность щит наземь, повернулся и, выхватив у Мандракса другой, мгновенно вскинул его перед собой, прикрыв туловище. Макрон и прочие римляне, атакуемые со всех сторон, по-прежнему пробивались к редуту. Их продвижение сопровождалось грохотом отражаемых щитами ударов и лязгом сталкивающихся клинков. Дуротриги, толпившиеся перед чертогом, обернулись на эти звуки, их пронзительные вопли стихли.

Сердце молодого центуриона подпрыгнуло. «Это шанс», — решил он.

— Подготовиться к атаке! — распорядился он предельно тихо, чтобы его слышали только Волки. — И постарайтесь как следует нашуметь.

Молодой центурион выждал пару мгновений, давая людям собраться с духом, а потом скомандовал:

— Вперед!

Он издал дикий звериный вой, и тут же был оглушен гораздо более громкими кличами устремившихся в атаку Волков. Дуротриги, опрометчиво посчитавшие, что от этой кучки защитников царской усадьбы уже больше нечего ждать, в изумлении обернулись. На какой-то миг они замерли в полной растерянности, и тут на них обрушились атребаты. Нескольких вражеских воинов сразили на месте, лишив их возможности что-либо осознать. Катон налетел на тощего варвара и ударом щита вышиб у него из-под ребер весь воздух. Тот, тщетно пытаясь вздохнуть, рухнул наземь, а молодой римлянин, пнув его в лицо сапогом, уже кинулся к следующему врагу, занося меч для удара. Выпад в последний момент был отбит, но, нанося сильный парирующий удар, противник открылся, и сосед Катона по строю, воспользовавшись мгновением, вспорол ему живот, выпустив потроха.

С нестихающим оглушительным ревом, прикрываясь щитами и ловко орудуя короткими римскими мечами, атребаты вклинились в толпу дуротригов и, прежде чем те успели опомниться, прорубились к легионерам Макрона.

— Сомкнуть ряды! — крикнул Катон. — Мандракс, ко мне!

Когда два подразделения образовали единый строй, Макрон благодарно кивнул Катону, но тому было не до любезностей.

— Командир, нам надо убраться в редут, пока наши приятели не пришли в чувство.

— Верно.

Макрон обернулся и бросил взгляд в сторону ворот, от которых катилась свежая волна дуротригов. Центурион повернулся к солдатам:

— Все в укрепление… вперед!

Катон повторил приказ своим людям, оказавшимся в голове маленькой колонны, слаженно пошагавшей к чертогу. Ни Волки, ни легионеры не пытались атаковать ошеломленного неприятеля и лишь отражали удары самых рьяных и храбрых. Пока таких смельчаков набиралось не много, но от ворот несся яростный шум. Вливавшиеся в них бритты горели желанием поскорее расправиться с оставшимися защитниками Каллевы, и их настроение передалось дуротригам, уже находившимся на территории царской усадьбы, которых вновь охватило пламя угасшего было боевого азарта. Римляне и их союзники ускользали. Их требовалось уничтожить.

Волки, убравшиеся в укрытие раньше, криками призывали своих товарищей поспешить и отчаянно размахивали руками. Катона, шедшего впереди, так и подмывало ускорить шаг, но он знал, что стоит кому-то нарушить строй, как враг тут же воспрянет духом, налетит с новой силой и всех порубит в куски. Впрочем, чертог уже высился прямо над ним. Отступающая колонна приближалась к проходу, ведущему внутрь укрепления.

— Волки! — воззвал Катон, шагнув в сторону. — Ко мне!

Его люди тут же повторили маневр командира, пропуская мимо еле ползущих, задыхавшихся в своих ритмично позвякивавших тяжелых доспехах римлян. И тут сзади к ним все-таки подкатила волна мчавшихся от ворот дуротригов, обуреваемых бешеной жаждой нагнать и прикончить ненавистных им чужеземцев, а заодно и всех их подлипал.