— Хорошо. Вытяни руку как можно дальше и так держи.

На это Катону уже потребовалось усилие, но, даже морщась от напряжения, он не смог добиться того, чтобы кончик меча не дрожал, а вскоре затряслась и рука.

— Теперь взмахни мечом, командир.

Катон совершил круговой замах: лекарю пришлось пригнуться. Он резко попятился, а наблюдавший за всем этим Макрон подмигнул другу.

— Что ж, никакой проблемы с мускулами плеча нет! Ну а как себя чувствует бок?

— Хреновато, — ответил Катон, стиснув зубы. — Такое ощущение, будто там все натянуто.

— Больно?

— Очень.

— Можешь опустить меч, командир.

Хирург выждал мгновение и, когда клинок скользнул в ножны, опять приблизился к пациенту. Тот стоял перед ним обнаженный по пояс, и лекарь пробежал пальцами по широкому красному шраму, шедшему от груди юноши через его левый бок за спину чуть ли не до хребта.

— Да, рана зарубцевалась, и мышцы под ней стянулись. Чтобы они расслабились, их нужно разрабатывать с помощью упражнений. Сразу скажу: долгих и очень болезненных.

— Мне плевать, — ответил Катон. — Единственное, что меня интересует, это как скоро я смогу вновь нести службу.

— Э-э…

Хирург поморщился.

— В любом случае не на днях, а, откровенно говоря, тебе не стоит пока что задумываться об этом.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросил Катон тихо, но с нажимом. — Я обязательно войду в форму.

— Ну разумеется, центурион. Разумеется. Просто, возможно, теперь тебе будет трудненько обременять свою левую руку щитом, а дополнительное напряжение от работы мечом, скорей всего, приведет к тому, что мышечная ткань под рубцами начнет рваться. Это мучительно.

— Я терпел боль и раньше.

— Без сомнения, командир. Однако этот изъян не позволит тебе полноценно сражаться. Мне жаль, командир, но не исключено, что твоя воинская карьера близится к своему завершению.

— К завершению? — возмутился Катон. — Но мне всего восемнадцать… Она не может завершиться так рано.

— Я этого и не говорю, командир. Я лишь указываю на такую возможность. Если тщательно выполнять все наши предписания, мало-помалу разрабатывать мышцы и не слишком нагружать больной бок, у тебя, может быть, появится шанс вернуться к активной службе.

— Понятно, — кисло пробормотал Катон. — Спасибо.

— Ну что ж, тогда до новых встреч, — сочувственно улыбнулся хирург.

— Да…

Как только дверь за врачом закрылась, Катон натянул на себя тунику, тяжело опустился на койку и запустил руку в темные кудри. Это казалось невероятным: он ведь так молод. Он и двух лет под Орлами не прослужил, только что получил повышение, а хренов медик вдруг говорит, что ему армия теперь словно чужая.

— Не бери это в голову, — буркнул Макрон в неловкой попытке подбодрить своего друга. — Чтобы прийти в приличное состояние, тебе нужно малость потренироваться, только и всего-то. Мы поработаем вместе над этим, и ты сам не заметишь, как я верну тебя в строй.

— Благодарю, старина.

Макрон лишь старался утешить товарища, но Катон, несмотря на внутренние терзания, был ему за то очень признателен, а потому выпрямился и заставил себя улыбнуться:

— Раз уж надо тренироваться, так лучше начать как можно скорее.

— Вот это по-нашему! — просиял Макрон и уже собрался оснастить свое восклицание хлестким словцом, но тут в дверь постучали.

— Заходи! — рявкнул Макрон.