Он выполнял все обязанности, какие Акату на него возлагала как на зятя, и делал это охотно, зная, что теща имеет право требовать от него выкупа за дочь. Но Акату, хотя и не могла не отдать ему дочь, не хотела с этим смириться и решила его убить. Грифы хитростью заманили охотника в ловушку, чтобы там его заклевать. Лишь благодаря тому, что в последнюю минуту Маканауро превратился в муху и незаметно улетел, ему удалось спастись.

– А прекрасная жена последовала за ним? – спросил я.

– Нет, – ответил Манаури, – он лишился ее. Это очень поучительная история – она ясно говорит: жених нес раньше большую ответственность, да и у нас теперь тоже несет перед родителями невесты… или перед старейшинами ее племени, – добавил он, лукаво подмигнув.

Я уж и без последнего намека понял скрытый смысл легенды: с меня причитается старейшинам дар за Ласану. Но какой? Что было у меня ценного? Взгляд мой упал на серебряный, украшенный драгоценными камнями пистолет, заткнутый за пояс. Я вынул его и, протягивая Манаури, сказал:

– Прошу тебя, возьми! Более ценной и любимой вещи у меня нет. Я с радостью даю его тебе!

Вожди даже языками прищелкнули от удивления: пистолет был подлинным шедевром оружейного искусства и представлял собой большую ценность.

Манаури и сам опешил, игривая его улыбка исчезла, на лице отразилась озабоченность. Он отшатнулся от пистолета чуть ли не со страхом во взгляде.

– Пусть отсохнет у меня рука, – воскликнул он, – если я возьму это!

– А как же принятый у араваков долг жениха? – возразил я упрямо.

Манаури выпрямился. Лицо его выражало гордость, укор и волнение.

– Ты давно его выполнил, – произнес он строго, – и притом с избытком. Ты дал аравакам в сто раз больше, чем стоит этот дорогой пистолет.

– Ты так считаешь? – рассмеялся я.

– Ты подарил нам дружбу!

– И мудрый совет, и сильную руку вождя! – поспешил не без лести добавить Канауро.

– Не ты наш должник, а мы твои! – поддержал их Мабукули.

– Вы еще скажете, – пошутил я, – что одной девушки для меня мало.

– Если хочешь знать, мало! – живо согласился Манаури.

– Но, но! – запротестовала Ласана. – Ты верховный вождь, а болтаешь глупости…

Мы все рассмеялись, нам было хорошо вместе и весело; пистолет я сунул обратно за пояс.

Уаки, глава рода Арара, жестом попросил слова, а когда все обернулись к нему, смерил Манаури ехидным взглядом и произнес:

– Все хорошо говорил Манаури, но история женитьбы Маканауро закончилась не совсем так, как рассказал нам вождь…

– Значит, охотник не превратился в муху и не спасся?

– Нет, превратился и спасся. Но ты скрыл от нас важную вещь!

– Ну скажи, Уаки, что я скрыл от вас?

– Предание гласит, что прекрасная жена охотника вероломно предала его, подчинилась матери и вместе с другими грифами хотела его убить. Разве было не так?

– Правда, так, так, – признался Манаури.

– Вот подлая змея, если прежде она и впрямь его любила! – полушутя выразил я возмущение. – Вот, значит, какие у вас женщины!

– Бывают и такие! – расхохотались вожди, и под нашим навесом вновь воцарилось веселое оживление.

Ласана поначалу не промолвила ни слова – казалось, ее оскорбили злые шутки, и лишь потом, когда шум немного утих, схватила меня ласково за руку и проговорила достаточно громко, чтобы ее слышали вожди:

– Ты, Ян, их не слушай, это болтливые жабы, у них пустой и глупый язык.