– Это их обычный танец?

– Не знаю.

– Ты что‑нибудь слышал о нем прежде?

– Нет, первый раз вижу.

Конечно, Фуюди мог и не знать этого танца, но меня в нем поразила любопытная деталь: из костра, по мере того как его раздували или приглушали, вырывались клубы дыма то с большими, то с меньшими интервалами, что показалось мне не случайным. Дым, поднимаясь с перерывами высоко вверх над верхушками ближайших деревьев, наверняка был хорошо виден со всех берегов озера Потаро, а быть может, даже и с противоположного берега Итамаки. Внимательно присмотревшись, я готов был дать голову на отсечение, что это какие‑то сигналы.

Толкнув в бок Манаури, я проговорил:

– Акавои недалеко от Кумаки.

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Мне сказал дым, который танцоры выдувают из костра. Присмотрись получше.

Вождь согласился со мной. В этих прерывистых клубах дыма он тоже усмотрел какой‑то скрытый смысл.

– Что будем делать? – разволновался Манаури. – Давай остановим танец и погасим костер!

– Нет. Еще рано.

– Но эти предатели вызовут сюда всю банду!

– Ну что ж, ведь мы начеку! Впрочем, сейчас мы спутаем их планы и вмешаемся в этот дымовой разговор…

Я подозвал Арнака и Вагуру, стоявших неподалеку, и, посвятив их в наши предположения, велел быстро разжечь поблизости еще два костра и тоже выпускать из них дым через определенные интервалы.

– Это должно спутать сигналы «торговцев», – пояснил я Манаури, – но этого мало: надо снова выслать разведчиков и еще раз обыскать все берега озера, да повнимательнее.

Мои указания были тотчас выполнены. Не знаю, удалось ли акавоям что‑нибудь понять, но они танцевали еще добрый час, по‑прежнему выпуская облачка дыма, а рядом из двух подобных костров тоже поднимались вверх похожие клубы, но с иными интервалами. Сам дьявол не разобрался бы в этой мешанине. А тем временем два наших лучших отряда прочесывали заросли вокруг озера.

Разведчики вернулись поздно вечером. Никаких известий о противнике они не принесли, но другая весть потрясла всю Кумаку: Арипая и его близких нашли убитыми. На первых порах возникли подозрения, что это месть сторонников Карапаны. Более всего удручен происшедшим был Манаури, который никак не мог себе простить, что своевременно не переправил Арипая в селение, и ходил как в воду опущенный.

Мы были готовы к нападению этой ночью, но враг не появился. Едва рассветало, когда перед моей хижиной собрался отряд разведчиков и во главе со мной отправился к месту преступления.

Хижина Арипая стояла более чем в полумиле от Кумаки, и, когда мы добрались до нее, было уже совсем светло. В целях безопасности я приказал окружить хижину широким кольцом и направился к ней один, внимательно осматривая следы. Всю семью Арипая, его жену и двоих детей, я нашел в хижине, там, где их настигла смерть. Они были убиты ударами палиц по голове. Никаких признаков борьбы или других следов, по которым можно бы опознать убийц, не было.

Только выйдя во двор и тщательно осмотрев все вокруг, среди множества следов, принадлежавших, конечно, и членам семьи Арипая, я обнаружил на земле два небольших круглых углубления. Мне показалось, что я уже видел где‑то подобные углубления, а минуту спустя меня осенило: это обычай акавоев – втыкать свои палицы в землю, и углубления, обнаруженные возле хижины, по размерам точно соответствовали их оружию.

«Значит, акавои? – подумал я, содрогнувшись. – Акавои здесь, на нашем полуострове?!»

ГДЕ ИХ ЛАГЕРЬ?

По возвращении в деревню новая неприятность: прошедшей ночью у нас украли одну из самых больших итауб. Лодка лежала неподалеку от шхуны. Наша стража бодрствовала всю ночь, и тем не менее кража свершилась.