— Еще что-нибудь, господин президент? — спросил Ли, надеясь, что военный министр не забудет о бумаге при смене жилета.

— Нет, генерал, спасибо. Вы можете идти… Когда увидите свою жену, прошу передать ей мою благодарность за то, что она и другие дамы делают для улучшения материального обеспечения солдат Конфедерации. Скажите ей, что ее заслуги не останутся недооцененными, — сказал Дэвис.

Ли ответил: — Я передам ваши слова в точности, господин президент. Я знаю, что она будет рада услышать их от вас. — Он кивнул Седдону. — Надеюсь снова увидеть вас, сэр.

На улице было темно и облачно, в воздухе повисло ожидание дождя. Ли надел шляпу и застегнул верхние пуговицы пальто, выйдя к ожидавшему его экипажу. Люк оглянулся на звук его шагов и быстро спрятал маленькую фляжку. Ли сделал вид, что ничего не заметил. Если Люк хотел пропустить рюмочку-другую, предохраняясь от ночного холода, то это его дело.

— Домой, Масса Роберт? — спросил он.

— Верно, Люк, к дому миссис Ли.

Вряд ли это можно было назвать своим домом. Его настоящий дом, в Арлингтоне, находился напротив города Вашингтона, через реку Потомак. С начала войны, это уже была территория федералов. За последние два года его домом стала армия Северной Вирджинии. Вдали от нее он чувствовал себя случайным гостем.

— Момент. — Люк забрался на свое место. — Это всего лишь в паре кварталов отсюда. Лошади нетерпеливо фыркнули, трогаясь с места. Было холодно, даже слишком. Экипаж с грохотом помчался на северо-запад по Банковской улице, являвшейся нижней границей площади Капитолия. Подъехав к Девятой улице, Люк повернул направо. Через полквартала, на углу Девятой и Франклина, он вывернул налево, на улицу Франклина. Несмотря на праздник, в нескольких окнах Института Механики, расположенного на этом углу, горели огни. Седдон, несомненно, прибыл оттуда: в здании располагались военное и морское ведомства. После конвенции о выходе Вирджинии из Соединенных Штатов столицей Конфедерации стал Ричмонд, и многие здания сменили свою принадлежность.

Далее улица была почти безлюдной. Через два квартала, по Брод-стрит, с ревом промчался еще один поезд. Его грохотание резко контрастировало с безмятежностью, что казалось, истекала из каждого кирпича Организации объединенных пресвитерианских церквей на углу Восьмой и Франклина. Ли улыбнулся и привстал с сиденья, когда экипаж миновал церковь. Дом, который арендовала Мэри Кастис Ли, стоял через полквартала, на противоположной стороне улицы.

— Ваш дом посредине, я прав, Масса Роберт? — спросил Люк.

— Да, и спасибо, Люк.

Ли сошел с экипажа. Люк щелкнул кнутом, и когда лошади стали набирать скорость, снова поднес фляжку ко рту. Он глотнул и сделал удовлетворенный выдох.

Перед домом 707 по улице Франклина стоял молодой клен в кадке, украшенной шевронами.

— Привет, сержант, — сказал Ли с легкой улыбкой. Он открыл ворота в чугунной ограде и поспешил пройти к подъезду. Там он остановился, чтобы очистить грязь с сапог, затем постучал в дверь.

Он услышал звук шагов внутри. Дверь открылась. Свет от лампы пролился на крыльцо. Агнес Ли выглянула наружу.

— Отец! — воскликнула она и бросилась в его объятия.

— Привет, моя драгоценная маленькая Агнес, — сказал он. — Тебе следует быть поосторожнее с этими иглами для вязания там, за моей спиной, а то нанесешь мне рану еще хуже, чем бы это смогли сделать федералы.

Она посмотрела на него со слабой улыбкой. Она редко улыбалась с тех пор, как ее сестра Энни умерла полтора года назад; они с Энни были близки, почти как близнецы. После того, как он поцеловал ее в щеку, она высвободилась из его объятий и позвала: — Мама, Мэри, Милдред! Отец здесь!

Милдред прибежала первой.